Я повернулся и встретился глазами с Эдит Джуэтт Кемпер,одной из самых уважаемых дам в обществе. Она протянула мне руку, и в лице ее язаметил оттенок задумчивой грусти.

— Эд, почему вы никогда не заходите к нам? Ведь многиетолько и мечтают о таком приглашении. Вы же знаете, мы с мужем любим вас, иЭлен тоже.

Я поклонился:

— Весьма вам признателен, только, по-моему, не стоитприглашать в дом мошенника, ведь газеты потом понапишут такого…

Она пожала обнаженными плечами:

— К черту газеты. Мое положение позволяет мне делатьто, что я хочу.

Разговор, похоже, перешел на мою персону. Они, конечно, моидрузья, и им трудно понять, насколько опасно для них поддерживать дружбу смошенником. Неуловимый Мошенник Эд Дженкинс не может иметь ничего общего сэтими людьми. Память о проведенных вместе днях, неотступно преследующее менявоспоминание о теплом взгляде Элен Чэдвик и чувство благодарности — вот и все,что связывало меня с этим миром, совершенно отличным от моего.

— Но как вы узнали, что я здесь?

Она улыбнулась:

— Я случайно оказалась у окна, выходившего на улицу, ивидела, как дворецкий летел по ступенькам. Это могло означать только одно — кнам пожаловал Эд Дженкинс.

Тогда я позволила себе вмешаться, рискуя даже получитьвзбучку. Ведь вы, Эд, всегда обращались со мною не очень-то учтиво, заботилисьтолько об Элен.

— Вот именно, — сказал я. — А теперьпредставьте, в газетах появляется подробное описание того, как она провеланесколько дней в доме четы Кемперов в компании некоего Эдварда ГордонаДженкинса, который на поверку оказался не кем иным, как известным мошенникомЭдом Дженкинсом. Да, что ни говори, а в печатном виде это выглядело бычертовски мило.

Взгляд ее сделался нежным и мечтательным.

Есть вещи куда более важные, чем репутация.

Нельзя же посвящать всю свою жизнь соблюдению светскихусловностей. Общественное положение, Эд, всего лишь бесполезная блестящаяигрушка, холодная как лед.

Элен уткнулась в мое плечо. Еще мгновение, и вечеринказакончилась бы слезами. Я понял, что мне лучше уйти.

— Сделаем так. Вы, миссис Кемпер, согласитесь провестицеремонию открытия и проследите, чтобы Элен получила ту бумагу. Я свяжусь свами позже. А теперь мне пора, меня ждут дела, которые нужно успеть закончитьдо рассвета. — Я мягко отстранился и направился к двери.

Элен стояла не двигаясь. Миссис Кемпер хотела меня удержать,но потом передумала.

— Пока, Эд! — крикнула мне вслед Элен веселымголосом.

— Все будет хорошо, — ответил я.

Миссис Кемпер промолчала, глаза ее были влажными от слез.Обернувшись, я увидел, как обе женщины, обнявшись, смотрят мне вслед.

Холодный ночной туман освежил меня. Кажется, я началпонимать истинное положение дел. Чувство защищенности, которое передалось Элен,когда я сжимал ее в своих объятиях, учащенное биение моего сердца, когда явпервые услышал ее голос… Твердо и решительно я отогнал эти мысли. Онапринадлежит к высшему кругу, а я обыкновенный мошенник. Я стряхнул с себяоцепенение.

Мне нужна ясная голова. Здесь, в тумане ночных улиц,колесили лимузины, нашпигованные вооруженными бандитами. Весь преступный мирбыл поднят на ноги — искали Эда Дженкинса. Их главарь получил моепредупреждение, и теперь поставлено на карту все. Война объявлена, и ни одна изпротивоборствующих сторон не собирается сдавать позиций. На одном конце этогопротивостояния — я, одиночка, на другом — весь организованный преступный мир.Придется напрячь все свои извилины, чтобы победить, ибо на карту поставленосчастье и безопасность лучшей в мире девушки, одарившей меня своей дружбой.

Туман прочистил мои мозги, и в голове моей, словно мозаика,начала складываться картина. Из этой выставки они могли вышибить всегонесколько тысяч долларов, но того, кто затеял всю эту игру, вряд ли устроили бытакие жалкие крохи. Скорее всего, они намеревались ограбить выставку и взятьвсе. Но как?

Я подумал о девушке с родинкой. Она подала им условный знакчерез десять минут после моего ухода, потом один из них поднялся к ней, ивскоре после этого бандиты убрались. Больше они ждать не стали. Может, ониподозревали девушку с родинкой в пособничестве мне?

Я дошел до дежурной аптеки, вызвал такси и поехал еще раз взглянутьна дом Мод Эндерс. В квартире девушки горел свет, под окнами стоял лимузин.

Кажется, они решили призвать к ответу эту девушку,обладавшую великолепной фигурой и в по же время понятия не имевшую о том, чтотакое женский шарм, девушку, которая обитала исключительно в мире рассудка,девушку, которая до сих пор оставалась для меня загадкой.

Я попросил таксиста остановиться возле выездной дорожки ивыключить фары. Отсюда мне были видны освещенные окна квартиры Мод.

Через три минуты свет погас, и вскоре она появилась напороге, держа под руку человека, одетого в длинное пальто. Они сели в машину.Не надо быть пророком, чтобы догадаться, что девушку везут на расправу и чтоона пленница того, на чью руку сейчас опирается.

Я едва не проворонил этот момент. Еще немного — и было быслишком поздно. Я-то следил за Шварцем, намереваясь проникнуть в их логовочерез него, но этот способ показался мне проще.

Лимузин тронулся с места, я последовал за ним, и никому бы вголову не пришло обратить внимание на машину, в которой, благодарядвадцатидолларовой купюре, за рулем теперь сидел я, а на пассажирском сиденье —шофер в водительской униформе.

Я обогнал их на квартал, потом снова пристроился у них в«хвосте», снова заехал вперед и, свернув в переулок, пропустил их вперед,стараясь не потерять из виду.

И все же я их потерял. Должно быть, они где-то свернули. Ногде?

Я быстро пронесся по кварталу и, заметив в конце улицызажженные фары, с облегчением отметил, что настиг-таки наконец свою добычу.

Дом, к которому меня привела погоня, находился в одном изреспектабельных районов города, он стоял, погруженный в темноту. Я оставилмашину в квартале от дома и начал пробираться к нему задворками.

Где-то залаяла собака, но она была на привязи. В такихрайонах, как этот, не очень-то приветствуются жильцы, содержащие собак. Ябыстро нацепил седой парик, бакенбарды, очки в металлической оправе и намазаллицо гримом, чтобы придать себе старческий вид. Этой маской я пользовался довольнодолго, но бандиты все же раскусили меня. Сейчас я снова надел ее — пустьдумают, будто я не догадываюсь о том, что разоблачен. До тех пор, пока этовходит в мои планы, пусть считают Эда Дженкинса твердолобым болваном…

На улице стоял охранник. Похоже, он не слишком серьезноотносился к своим обязанностям. Вынув из кармана небольшой кожаный мешочек,который всегда был у меня при себе, я набил его кирпичной крошкой. Плотнонабитый, такой мешочек представляет собой внушительное оружие.