— И ты одна из них?

— Да, Эд. Я одна из них.

— Так ты проведешь меня к нему?

Она снова рассмеялась и покачала головой:

— Конечно нет. Да ты и сам-то этого не хочешь. Тыпросто блефуешь, чтобы запугать его и не дать ему пустить в ход те бумаги.Послушай, Эд, ему неведомы ни страх, ни жалость. Если он захочет использоватьэти бумаги, он их использует. И ему наплевать на тебя, потому что он знает, чтоты перед ним ничто. Лучше тебе не встревать в это дело, иначе я не дам за твоюжизнь и ломаного гроша.

Я задумался. Совершенно очевидно, что она лжет, нарочностарается усложнить ситуацию. Этот человек боялся меня, иначе он не пустил быполицию по моему следу и не направил бы ко мне Косоглазого Дагана. Ведь Даганне сам обнаружил, где я живу. Это сделал человек куда более проницательный,нежели хвастливый наемник. Тогда почему девушка лжет мне? Она же знает, что этоверный способ взбесить мужчину. А может, она хочет распалить меня, чтобы припервой же встрече я убил этого босса с ледяными глазами? Не собирается ли онатаким образом убрать со своего пути человека, повесившего на нее убийство?

Точного ответа на эти вопросы у меня не было. Женщины народхитрый. Она знала, что я приду, придумала свою историю, тщательно выбрала наряди теперь сидела передо мной в своем розовом кимоно, время от времени взмахиваяшироким рукавом, сверкая тонкой полоской нежнейших кружев, освещенная слабымсветом из-под шелкового абажура, и, в сущности, смеялась надо мной. Губы ееслегка кривились в насмешливой улыбке, когда она пыталась внушить мне мысль омоей полной неспособности на решительный шаг.

Я встал и вежливо поклонился. Потом опять взял ее руку иподнес к губам.

— Ну и за что же на этот раз? — поинтересоваласьона.

— Снова в знак уважения к вашему уму, мадам. Ты хочешьмоими руками устранить человека, которого боишься. Ты очень умна, и я хочуотдать тебе должное.

Она сразу поникла:

— Эд, ты чертовски умен!

Я пожал плечами:

— Когда я слышу комплименты от женщины, я, безусловно,принимаю их, но становлюсь вдвое осторожнее, чем прежде. И все же ты могла быкое-что сделать для меня. Передай этому вашему главарю с ледяными глазами, чтопока он не вернет мне недостающие бумаги, жизнь его висит на волоске. Болеетого, ему не удастся провернуть ни одного мало-мальски важного дела.

Я буду наблюдать за ним и сорву все его планы. Даже вмелочах я буду вставлять ему палки в колеса. Можешь так и передать.

Глаза ее горели каким-то странным загадочным огнем.

— Ты и вправду сделаешь это, Эд?

Я кивнул.

С минуту она пристально смотрела на меня:

Тогда тебе лучше уйти через запасный выход. У подъезда стоитмашина с вооруженными людьми. Тебя убьют, как только ты появишься на улице.

Я почувствовал, что краснею.

— Говоришь, что я умный, и в то же время считаешьнеобходимым предупреждать меня о подобных вещах. Бог ты мой! Да когда тысказала, что ждала моего прихода, а кое-кто думал, что я проведу ночь в тюрьме,то уже дала понять, что мне лучше уходить через запасный выход. И тем самымпризналась, что рассказала банде о том, что узнала меня в «Багровой корове». Тынаверняка обсуждала с ними, как поступить со мной, и высказала предположение,что я, скорее всего, наведаюсь к тебе. Они узнали, где я живу, и думали, что имудастся упечь меня на ночь в тюрьму. Но поняв, что мне известно о полицейскойзасаде в отеле, они поверили тебе окончательно и направили машину к твоемудому. Спасибо за предупреждение, только повторяю: не надо говорить мне о том,что и так очевидно.

С этими словами я пожелал ей доброй ночи и откланялся. Онастояла и восхищенно смотрела мне вслед.

Кимоно соскользнуло у нее с плеча, на приоткрытых губахиграла слабая улыбка. И все же она была по-прежнему холодна. Во всем ее облике,несмотря на прекрасную фигуру, мягкие нежные плечи и вздымающуюся грудь, небыло того мягкого очарования, которое так присуще женщинам. Она была всего лишьдумающей машиной, а ее тело — оболочкой, сосудом для хранения мозгов. Да, она былачертовски умна.

Прежде всего я решил не пользоваться запасным выходом.Поднявшись на последний этаж, я выбрался на крышу. Было холодно, клочья сыроготумана, наползавшего с океана, заволакивали все вокруг. Однако мне хорошо быловидно улицу. Она сказала правду: у подъезда стояла машина с заведеннымдвигателем и задернутыми шторками.

Я пересек крышу и посмотрел вниз. Там, притаившись в тениограды, поджидал в засаде еще один человек. Интересно, знала ли Мод об этомчеловеке? Может, она нарочно предупредила меня об очевидной опасности возлеглавного входа, чтобы послать на явную смерть, подстерегавшую меня с тыла? Язнал только одно — мне удалось спасти свою жизнь лишь благодаря тому, что явыбрался на крышу.

Я снова пересек крышу, вернулся к фасаду дома и сталнаблюдать за машиной.

Туман все сгущался, пока не превратился в плотную белуюпелену. Освещенные окна дома отбрасывали золотистые дорожки лучей. Заведенныймотор машины подозрительно заглох.

На одном из окон приподнялась занавеска, прорезав туманнуюпелену ярким снопом желтого света. Когда занавеска опустилась, свет исчез. Такповторилось три раза. Свет исходил из окна квартиры Мод Эндерс. Может быть, этосигнал для тех, кто наблюдал внизу, нечто вроде предупреждения о том, что яушел? Если так, то она опоздала. Опоздала на целых десять минут. Можно ли былопосле этого считать честной эту девушку с родинкой на левой руке?

Прошло еще минут десять. Хлопнула дверца машины, на тротуарепослышались шаги — кто-то вошел в дом.

Через пять минут человек вышел и снова забрался в машину.Заревел мотор, и машина медленно двинулась по улице в сторону переулка.

Я осторожно приблизился к карнизу, не спуская глаз с машины.Она остановилась возле переулка. Из нее вышел человек и тихонько свистнул. Тот,что находился в засаде возле ограды, ответил ему условным сигналом, и вскореони оба, перешептываясь, сели в машину. Снова заработал мотор, машина сорваласьс места, проехала квартал и, свернув на главную магистраль, влилась в общийпоток.

Я открыл крышку люка, осторожно спустился вниз и вскореснова очутился перед дверью Мод Эндерс.

На этот раз я открыл дверь бесшумно.

Она сидела в кресле, подперев подбородок руками, и не мигаясмотрела перед собой.

— Эд! — воскликнула она, увидев меня.

Я поклонился:

— Просто зашел сказать спокойной ночи и напомнить,чтобы ты не забыла передать мои слова нашему общему другу.

— Эд, — нежно проговорила она, и в ее голосевнезапно появились молящие нотки. — Эд, клянусь тебе, я не знала, что задомом наблюдают с тыла! Я и понятия не имела об этом, пока один из них неподнялся, чтобы узнать, почему ты не выходишь. Я нарочно послала им сигнал надесять минут позже. Эд, я говорю правду. Честное слово!