Я усмехнулся.

— Не стоит так беспокоиться из-за меня, детка, —сказал я. — И нечего извиняться. Я видел твои сигналы, поэтому и зашелпоблагодарить тебя.

Глаза ее расширились от удивления.

— Эд, ты такой умный!.. Если хочешь, можешьпереночевать у меня. На улицах сейчас небезопасно, а за отелями слежка.

Я поклонился в знак благодарности:

— Спасибо, Мод, но у меня есть дела. Кстати сказать,для Неуловимого Мошенника на улицах всегда небезопасно. Спокойной ночи.

Конечно, я немного рисовался, но кто может отказать себе вудовольствии пустить пыль в глаза благодарной аудитории? А эта девушка сродинкой на левой руке умела ценить умные поступки. К тому же мне хотелосьубедиться в ее честности и узнать, насколько искренним был ее совет уходитьчерез запасный выход.

Внизу, в вестибюле, я вызвал по телефону такси и вышелтолько тогда, когда оно подъехало к самым дверям.

Мне пришлось трижды менять такси и потратить полчаса, чтобыдобраться по нужному адресу, а именно к особняку Элен Чэдвик. Я надеялся, чтоона дома. Это был мой второй приезд сюда, а первое мое посещение этого домасостоялось незадолго до нашей с ней помолвки.

Элен Чэдвик и ее мать принадлежали к самому избранномукругу. В свое время отец Элен совершил неосторожный поступок, о чем сталоизвестно неким мошенникам, которые после смерти отца неоднократно угрожали Эленпредать историю гласности. Элен беспокоило не столько собственное благополучие,сколько память об отце и слабое здоровье матери.

Однажды они заставили Элен выступить в качестве моей будущейжены, и мы даже провели вместе выходные в загородном доме супружеской четы Кемперов,весьма уважаемых и влиятельных людей. Мне удалось вытащить девушку из этойистории, и, когда помолвка была объявлена недействительной, в глазах ее стоялислезы. Я пообещал тогда, что в случае опасности снова приду ей на помощь.

Я почти не сомневался, что найду дом погруженным в темноту,но он оказался освещен, как церковь в праздничный день. Чуть ли не весь кварталбыл запружен машинами, в которых сидели сонные, ежившиеся от холода шоферы,поджидавшие своих припозднившихся хозяев.

Я расплатился с таксистом и поднялся по ступенькам.

Мне открыл дворецкий.

— Я к мисс Чэдвик, — решительно заявил я.

Он смерил меня подозрительным взглядом:

— Вашу визитную карточку, пожалуйста.

— Скажите ей, что здесь мистер Дженкинс, а я, с вашегоразрешения, пока войду.

Он неохотно впустил меня, и я прошел в переднюю.

Из другой части дома доносились веселые голоса, смех, музыкаи звон посуды.

Через двадцать секунд дворецкий вернулся:

— Мисс Чэдвик нет дома, сэр. Пожалуйте сюда,сэр. — И он кивком указал мне на дверь.

Когда он открыл ее, я схватил его за шиворот и хорошеньковстряхнул:

— Ты не передал мои слова. Почему?

В его подозрительном взгляде я прочел злобу и враждебность.

— Для преступников мисс Чэдвик никогда не бывает дома.Я узнал вас по фотографиям в газетах.

Я кивнул:

— Ах, вот оно что. Я тебя тоже узнал, дружок, —видел, как ты якшался с Косоглазым Даганом. Какие там, к черту, фотографии вгазетах! Ты узнал меня, потому что сам преступник. А ну, пошел отсюда!

С этими словами я толкнул его, и он вылетел на мокроекрыльцо, потом, получив от меня хорошего пинка, сосчитал зубами ступеньки,пролетел по тротуару и спикировал в сточную канаву. Ожидавший напротивоположной стороне улицы шофер отметил его приземление звуком клаксона. Изтемноты раздалось чье-то хихиканье. Дворецкий поднялся на ноги и принялсяотчищать свою одежду. Его ливрея была в самом что ни на есть плачевномсостоянии, лицо испачкано липкой грязью.

— Возвращаться тебе не обязательно, — сказал яему. — Твои рекомендации будут высланы начальнику исправительной колонии вВопине, штат Висконсин. Если я не ошибаюсь, там тебя ждут с нетерпением, и ясам прослежу, чтобы ты благополучно добрался до столь близких твоему сердцумест.

— Что все это значит? — Эти слова были произнесеныхолодным безразличным голосом, каким обычно обращаются к приказчикам и уличнымразносчикам.

Закрыв дверь на задвижку, я повернулся, чтобы взглянуть наговорившего. Это была молодая женщина в роскошном платье, контрастировавшем сбелизной ее шеи и рук, с мягкими волнистыми волосами, обрамлявшими нежное лицо.На щеках ее играл слабый румянец, малиновые губы были слегка приоткрыты. С техпор как я видел ее в последний раз, она вроде бы осталась все той же, нопоявилось в ее облике нечто новое, какая-то степенная осанка и зрелая серьезность.

— Эд! — радостно выдохнула она. — ЭдДженкинс!

Я улыбнулся. Мне вовсе не хотелось драматизировать ситуацию.

— Привет, Элен. Я только что спустил с лестницы вашегодворецкого. Он преступник, беглый заключенный, его послали шпионить за вами.

В глазах ее появились слезы, лицо побелело, но она усилиемволи выдавила из себя улыбку:

— Вы пришли как нельзя вовремя. Я так надеялась, дажемолилась, чтобы вы снова появились.

Я кивнул:

— Что, опять неприятности из-за бумаг отца?

Она промолчала, но ответ напрашивался сам собой.

— Послушайте, Элен, у меня есть все эти бумаги, кромедвух. Не буду сейчас вдаваться в детали и надоедать вам долгим рассказом. Яхочу разыскать эти бумаги, заполучить их и уничтожить. Вот почему я и решилзаглянуть к вам.

— Проходите, Эд, — произнесла она, подавая мнеруку, и направилась в небольшую комнатку. — Тут полно всякого тряпья, затоможно спокойно поговорить…

Господи, Эд, как я мечтала снова увидеть вас!

Я легонько похлопал ее по плечу, чтобы ободрить, и онабросилась в мои объятия, словно и вправду была со мной помолвлена.

— Эд, одна из этих бумаг находится у человека пофамилии Шварц. Он показывал мне ее, она настоящая. Он настаивает, чтобы яприняла участие в организации ювелирной выставки. Хочет, чтобы я убедила миссисКемпер выступить в качестве спонсора и провести церемонию открытия. В противномслучае он угрожает предать дело гласности и очернить память отца.

Я задумался:

— Когда вы должны получить эту бумагу?

— Как только миссис Кемпер объявит о том, что будетоткрывать выставку.

— А она согласится на это?

— Ради Элен Чэдвик она согласится на все, —ответил мне голос с порога. — Привет, Эд! Как поживаете?

Рада снова видеть вас.