Вдали от того места, где я стоял, вздымались холодные скалы,образуя причудливую террасу, окруженную гранитными бастионами. Там окутанныетуманом, скованные холодом горные пики, словно черные айсберги, вздымались внебо, затянутое пеленой туч. Именно там я узрел источник этого пения, и волосызашевелились у меня на голове.

Я видел тени мертвых, которые то плыли, как клочья тумана,то замирали, полускрытые темными скалами террасы. Я знал, что это мертвецы,поскольку среди них я видел непрерывно жестикулирующего Ника-карлика, телепатаМайка Шендона, который едва не поверг в прах мою империю — человека, которого яубил своими собственными руками. Среди них был и мой заклятый враг Данго-Нож иКорткор Боджис — человек с компьютером вместо мозгов. Была и Леди Карль сАлгола, которую я любил и ненавидел.

И тогда я воззвал к ней. К той, к кому, надеюсь, я имел ещеправо воззвать.

И грянул гром. Небеса засверкали ярче, чем озеро кипящейртути. На мгновение я увидел ее там, среди водных просторов, в самом сердцечерного острова. Кати была вся в белом, наши глаза встретились и ее уста успелипроизнести лишь одно-единственное слово — мое имя! И тут же оглушительныйраскат грома вновь перекрыл все остальные звуки, кромешная тьма опустилась наостров, погрузив во мрак одинокую фигуру у подножия утеса. Кажется, это был ясам.

Очнувшись, я долго не мог сообразить, что бы все это моглоозначать. Так, лишь самые смутные догадки. И сколько я не ломал голову надэтим, но так и не смог ни черта понять.

Когда-то, давным-давно, я создал Остров Мертвых, почтисовсем как у Беклина. Тогда он мне понадобился, чтобы удовлетворить всех техбесчисленных призраков, что поселились в моей голове и бесновались там вбесконечном танце. Это было нелегким делом, особенно, если учесть, что мыслю я,в основном, на уровне дешевых иллюстраций. Так вот, всякий раз, когда я думаю осмерти, а это случается довольно часто, два видения возникают в моей голове.

Первое — это Долина Теней — большое мрачное ущелье, чтоначинается меж двух серых скал. Оно заросло зеленовато-серой травой, и чемдальше скользит по ней взор, тем гуще тени, пока не разверзнется перед вамиабсолютная тьма межзвездного пространства. Точнее, беззвездного, потому, чтоздесь нет ничего — ни звезд, ни комет, ни метеоров, ничего!

Второе — безумная картина Беклина «Остров Мертвых». Томесто, которое я только что видел во сне.

Причем, Остров Мертвых представляется мне более зловещим имрачным. Долина Теней содержит хоть какой-то намек на умиротворенность.Наверное, из-за того, что я не создавал Долину, не проливал свой пот, надкаждым нюансом ландшафта, выверяя каждую ноту его эмоционального звучания. Нозато в самом сердце планеты, которая могла бы стать вторым Эдемом, много леттому назад я воздвиг Остров Мертвых, и он настолько врезался в мое сознание,что я не мог ни на мгновение забыть о нем все это время. Более того, я сам сталчастью меня самого. И сейчас эта часть моего «Я» взывала ко мне единственнымдоступным для нее способом — отвечая на мои молитвы. Это было предупреждением,я чувствовал это. И в то же время Остров был своего рода знамением, смыслкоторого со временем, быть может, откроется мне.

Хотя, эти чертовы знамения могут также хорошо запутатьчеловека, как и указать ему на что-то.

Но там, во мраке моих видений, была Кати. Она видела меня.И, значит, есть еще надежда…

Я включил экран и стал рассматривать спирали света,закручивающиеся как по часовой стрелке, так и против нее, вокруг невидимойточки, лежащей прямо по курсу. Это были звезды, но только видел я их сейчас,как бы изнутри пространства. Пока я висел таким образом, и вселенная проплываламимо меня, я чувствовал, как вспыхнул жир, заполнивший мою душу, как внутреннийогонь выжигал пласты десятилетий. И наконец тот человек, в облике которого яжил так долго, умер. Но я чувствовал, что Великий Шимбо, Шимбо из Башни ТемногоДерева, Шимбо-Громовержец все еще жив!

Я смотрел на звездный волчок с благодарностью, печалью игордостью, как человек, проживший предназначенную ему жизнь и вдруг узнавший,что это еще не конец, и что, возможно, ему предстоит еще одна попытка.

Немного погодя, космический водоворот всосал меня меня всвой темный центр, где таился сон без сновидений — спокойный и мирный. Совсем,как в Долине Теней.

Прошло недели две, прежде чем Лоуренс Дж. Коннер привел«Модель-Т» в порт на Альдебаране-5, который назывался по имени своегопервооткрывателя — Дрисколл. Две недели я провел внутри корабля, хотя самафазоинверсия вообще не отнимает времени. Только не спрашивайте меня, почему. Уменя нет времени, чтобы писать научную диссертацию. Но реши вдруг ЛоуренсКоннер повернуть обратно, он смог бы еще пару недель позаниматься гимнастикой,чтением и самоанализом. И прибыл бы назад в тот же день, когда Фрэнк Сандаупокидал планету, и только ближе к полудню, приведя всю живность в неописуемыйвосторг. Однако Коннер такого решения не принял. Вместо этого он помог Сандауорганизовать кое-какое дельце, связанное со всякими там вереском, шиповником ипрочими корешками. Разумеется, он не собирался заниматься никаким бизнесом, ноему нужно было прикрытие, пока он распутывал ту запутанную головоломку, вкоторой оказался. А может быть, это были кусочки разных головоломок,перемешанные между собой? Кто знает.

Я облачился в белый тропический костюм и наделсолнцезащитные очки, потому что в небе было лишь несколько крошечных оранжевыхоблачков, и солнце обрушивало на меня свои жаркие волны, которые разбивались обелесые плиты тротуара, отражаясь от них струящимся вверх теплым воздухом.

Я взял напрокат глайдер и поехал в квартал, где селилисьпреимущественно художники. Это местечко называлось Миди, и было, на мой взгляд,сверх меры пестрым и кричащим, а также слишком уж приморским. Все его здания —башни, кубы, овоиды, что люди называли своими домами, офисами, мастерскими,магазинами — были построены из особого материала стеклолита, который можно былопри желании сделать прозрачным или придать ему любой цвет и оттенок. Этодостигалось довольно простым вмешательством в молекулярные процессы.

Я искал улицу Нуаж, расположенную у самого моря, и мнепришлось проехать через весь город, постоянно менявший свой цвет. Стены зданийздорово напоминали мармелад — малиновый, земляничный, вишневый и так далее, сомножеством ягод внутри.

Я нашел нужный мне дом. Рут была права — здесь многоеизменилось, хотя адрес остался прежним.