беглянкой, и жуткая мысль принялась грызть ее мозг, каккрыса грызет сыр: что произойдет, если Норман вернется с работы раньше обычногои увидит ее? Что, если увидит ее, удаляющуюся от дома, одетую в джинсы ирубашку навыпуск, прижавшую локтем сумочку, с взлохмаченными волосами, которыесегодня не встречались с расческой? Без сомнения, он пожелает знать, какогодьявола ее занесло сюда в то время, когда она должна сниматься мытьем полов напервом этаже, не так ли? И он захочет, чтобы она вернулась, так ведь? Чтобыподошла к нему, подошла поближе, и он смог бы поговорить с ней начистоту.

«Это глупо. Какая неожиданная причина заставит его вернутьсядомой в такую рань? Он ведь уехал всего час назад. Это маловероятно».

Но… но иногда люди способны совершать самые маловероятные итруднообъяснимые поступки. Она, например, что, собственно, сама сейчас делает?А вдруг интуиция подскажет ему что-то? Сколько раз говорил он ей, что у коповпосле определенного срока вырабатывается «шестое чувство», помогающее импредугадывать, когда и где должно произойти что-то плохое? «Как будто тоненькаяиголка вонзается тебе чуть ниже спины, — объяснил он ей однажды. — Не знаю, какпо-другому выразить, что я имею в виду. Понятно, многие люди просто подняли быменя на смех, но спроси полицейского — полицейский не засмеется. К словусказать, эта иголка пару раз спасла мне жизнь, дорогая».

Представляете, если эта иголка не дает ему покоя последниеминут двадцать? Что случится, если сел в машину и катит сейчас домой? Ведьехать он должен как раз по этой дороге, и она обрушила на себя проклятия за то,что выйдя из калитки, повернула направо, а не налево. Затем в головезашевелилась новая мысль, еще более неприятная, но до отвратительности логичная…Предположим, он остановился возле банковского автомата в двух кварталах отздания полицейского управления; намереваясь получить десять или двадцатьдолларов; чтобы позавтракать. Предположим, что, не обнаружив кредитной карточкив бумажнике, он решил вернуться за ней домой.

«Возьми себя в руки. Этого не произойдет. Ничего подобногоне случится».

Кварталом ниже на перекресток выехала машина и повернула ейнавстречу. Красная машина — какое совпадение, у них тоже красная машина…вернее, у него, машина в такой же мере принадлежала ей, как и банковскаякредитная карточка или деньги, к которым она открывала доступ. У них новая«сентра» красного цвета, и — совпадение за совпадением! — разве приближающаясямашина не красная «сентра»? Нет — это «хонда»!

Только на самом деле это не «хонда», просто ей хочется,чтобы машина оказалась «хондой». На самом деле это «сентра», новехонькая, сиголочки «сентра» красного цвета. Его красная «сентра». Худший из ее кошмаровмгновенно ожил, стоило ей только подумать о нем.

На мгновение почки стали невероятно тяжелыми, их пронзилатягучая боль, они казались переполненными, и она подумала, что сейчас обмочитсяот страха. Неужели она надеялась, что удастся скрыться от него? Должно быть,она сошла с ума.

«Теперь волноваться слишком поздно, — подвела итог миссисПрактичность-Благоразумие. Раздражающие истерические интонации внутреннегоголоса исчезли, сейчас он представлялся ей просто частью сознания, сохранившейспособность мыслить, в ней говорил холодный, расчетливый голос существа,которое превыше всех остальных целей ставит выживание. — Лучше придумай, чтоответишь ему, когда остановится и спросит, что ты здесь делаешь. И постарайсяизобрести достаточно благовидный предлог. Ты прекрасно знаешь, что за ним делоне станет, ты понимаешь, что он наблюдателен и не простит ни малейшейоплошности».

— Цветы, — пробормотала она тихо. — Я вышла немногопрогуляться и посмотреть, какие цветы появились в продаже, вот и все. — Онаостановилась, плотно сжав бедра, стараясь во что бы то ни стало удержать дамбуот затопления. Поверит ли он? Как знать, но больше ничего не приходило вголову. Другой причины она придумать не могла. — Я собиралась пройтись толькодо угла Сент-Мэри-стрит, а потом вернуться и помыть.

Рози умолкла на полуслове и проводила взглядом округлившихсяглаз автомобиль — все-таки «хонду», и далеко не новую, и скорее оранжевого,нежели красного цвета, которая медленно проехала мимо. Женщина, сидевшая зарулем, посмотрела на нее с любопытством, и женщина, стоящая на тротуаре, подумала:«Если бы это оказался он, его не обманула бы даже самая правдоподобная история— он прочел бы все по моему лицу, истина написав на нем крупными буквами исветится, как неоновая реклама. А теперь ты готова повернуть назад? Проявитьблагоразумие и вернуться домой?»

Она не могла. Всеподавляющее желание срочно освободитьмочевой пузырь ослабло, однако в нижней части живота по-прежнему сохранялосьтяжелое ощущение, а почки все также болезненно вздрагивали. Ноги подкашивались,сердце в груди колотилось так, что ее охватил страх. Она никогда не сумеетвернуться назад на вершину холма, несмотря на то, что подъем не очень крутой.

«Да можешь ты, можешь. Сама ведь знаешь, правда? За времясемейной жизни приходилось переносить и не такое — и, как видишь, жива пока».

Ну, хорошо — вероятно, она способна подняться назад, навершину холма, но теперь подумала о другом. Временами он звонил. Обычно пятьили шесть раз в месяц, не более, но иногда гораздо чаще. Просто «привет, какдела, не хочешь ли ты, чтобы я купил что-нибудь по дороге, коробку печенья илипакет мороженого, ну все, пока». Она не ощущала ни интонаций сочувствия взвонках, ни тени заботы. Он просто проверял ее, вот и все, и если она не бралатрубку, телефон продолжал звонить. Автоответчика у них не было. Она однажды спросила,не стоит ли купить автоответчик. Он наградил ее не совсем дружелюбным тычкомпод ребра и сказал, чтобы заткнулась.

— Ты мой автоответчик, — добавил он.

Предположим, он позвонит, и никто не ответит? «Ничегострашного. Он подумает, что я ушла за продуктами чуть раньше, вот и все».

Черта с два. Подобное своеволие исключается. Полы с утра,поход по магазинам после обеда. Так было заведено с давних пор, и так, по егоубеждению, должно продолжаться и впредь. Спонтанные поступки не поощрялись вдоме номер девятьсот восемь по Уэстморлэнд-стрит. Если он позвонит…

Она снова зашагала, понимая, что должна свернуть сУэстморлэнд на ближайшем перекрестке, хотя точно не знала, куда приведет ееТремонт-авеню. Впрочем, на данном этапе это неважно: главное, она до сих порнаходится на традиционном маршруте мужа, которых он следовал на работу и домой,и чувствовала себя яблочком на стрелковой мишени.

Повернула налево на Тремонт-авеню и пошла по ней среди болеетихих маленьких пригородных домов, отделенных один от другого невысокимиизгородями или рядами декоративных растений — похоже, в этом районе особойпопулярностью пользовалось оливковые деревья. Поливавший клумбу на лужайкеперед домом веснушчатый мужчина в очках с роговой оправой и в давно потерявшейпервоначальную форму расплющенной синей шляпе на лысеющей голове, напоминавшейВуди Аллена, поднял голову и приветственно кивнул ей. Похоже, сегодня на всехснизошло добрососедское настроение. Она подумала, что виной всему погода,однако такие знаки вежливости не вызывали у нее радости. Слишком легко всознании возникал он, разыскивающий ее след некоторое время спустя, терпеливо иупорно приближающийся к ней, задавая вопросы, с профессиональной хитростьюстимулируя память, показывая ее фотографию на каждом перекрестке.