– А полиция?..

– Конечно, я позвоню, как только ты будешь вванне. – Он дернул ее за промокший насквозь свитер. – Ты можешь самараз/деться? У тебя пальцы гнутся?

– Ой!.. – Пальцы ее не слушались, словно они былидеревянные.

«Совсем задубели, – думала она, разглядывая своируки. – Он что, и вправду собирается меня раздевать?» – В любом случаемаму она звать не будет.

– Ой!..

– Так. Поворачивайся ко мне спиной, – приказалДэвид. Он опять потянул за край свитера. – Ну давай, я закрою глаза.

– Нет, – запротестовала Джиллиан, отчаянноприжимая локти к бокам.

Так они и стояли в нерешительности и смущении, пока их неспасло неожиданное вмешательство.

– Что здесь происходит? – раздался чей-то голос изприхожей.

Джиллиан обернулась и выглянула из-за Дэвида. Это была ТаняДжан, девушка Дэвида.

Таня была в нарядном сверкающем и переливающемся свитере, наее темных блестящих волосах изящно сидела бархатная шляпка. У нее былиминдалевидные серые глаза, четко очерченный рот и белоснежные зубы. Джиллианвсегда считала, что со временем Таня обязательно займет должность управляющегов какой-нибудь крупной фирме.

«Будущий управляющий» обращалась исключительно к Дэвиду:

– Я увидела во дворе твою машину. Смотрю, входная дверьоткрыта...

Она взглянула на него подозрительно, словно усомнившись, всвоем ли он уме. Дэвид подошел к ней и, стоя между ней и Джиллиан, пустился всбивчивые объяснения:

– Ничего здесь не происходит. Я подобрал ее на шоссе подороге из школы. Она была... да ты посмотри на нее. Она упала в ручей изамерзла.

– Вижу, – спокойно сказала Таня.

Она бросила на Джиллиан оценивающий взгляд.

– Она выглядит не так уж плохо. Иди на кухню, Дэвид, иприготовь горячий шоколад или, если шоколада нет, что-нибудь другое сладкое. Ая о ней позабочусь.

– И не забудь про полицию! – едва успела крикнутьДжиллиан вслед Дэвиду.

Ей не хотелось смотреть Тане в лицо.

Таня была на год старше Джиллиан и училась вместе с Дэвидомв колледже. Джиллиан боялась ее, восхищалась ею и ненавидела в одно и то жевремя.

– Марш в ванную!

Таня помогла Джиллиан раздеться, сдирая с нее промерзшуюмокрую одежду и бросая ее в раковину. Она действовала быстро и ловко, всеспорилось у нее в руках.

Джиллиан была слишком слаба, чтобы протестовать против того,что ее раздевают в манере тюремной надзирательницы или ужасно строгой няни. Онасъежилась, дрожа и чувствуя себя очень маленькой, и, как только Танярасправилась с ее одеждой, быстро нырнула в ванну:

Вода обожгла ее. У Джиллиан глаза вылезали из орбит от боли.Она стиснула зубы, чтобы не закричать, и, дыша носом, заставила себяпогрузиться в воду по самые плечи.

– Вот и умница, – сказала Таня из-за розовойзанавески. – А я сейчас поднимусь в твою комнату и принесу сухую одежду.

– Нет! – вскрикнула Джиллиан, наполовину выпрыгнувиз воды.

«Только не наверх, только не туда, где мама».

Но дверь ванной уже громко захлопнулась. Таня была не темчеловеком, которому можно сказать «нет».

Джиллиан сидела, парализованная паникой, пока поток жгучейболи не вышиб все мысли из ее головы.

Сначала заболели пальцы, потом ступни. Боль поднималасьвверх, опаляя все ее замерзшее тело, и оно постепенно возвращалось к жизни.Все, на что она была способна, – это замереть и глубоко дышать носом,стараясь как-нибудь перетерпеть боль.

Она возвращалась к жизни. Ее белая сморщенная кожа сначалапосинела, затем пошла пятнами и наконец покраснела. Жжение уступило местопокалыванию. Джиллиан смогла пошевелиться и даже начать думать. Онаприслушалась. Внизу, в коридоре, раздавались голоса. Дверь ванной их почти незаглушала. Вот Танин надменный голос:

– Да-да, держу. Сейчас я ей отнесу. Она может пить,сидя в воде. Голос Дэвида:

– Перестань, дай ей немного отдохнуть. Она еще совсемребенок.

– Неужели? Как ты думаешь, сколько ей лет?

– Лет? Не знаю. Лет тринадцать? Таня фыркнула.

– А сколько? Четырнадцать? Двенадцать?

– Дэвид, она ходит в нашу школу. Она всего на классмладше.

– Правда? – В голосе Дэвида звучали удивление исмущение. – А я думал, она в последнем классе начальной школы.

«Последний класс начальной школы!» Джиллиан сидела,уставившись перед собой невидящим взором.

– Она же в нашем классе по биологии. – В голосеТани прорвалось раздражение. – Сидит за последней партой и никогда неоткрывает рта. Впрочем, понятно, почему ты решил, что она младше. В ее спальнеплюшевых игрушек по колено. И на стенах обои в цветочек. Ты только посмотри наее пижаму! Даже на ней плюшевые медвежата.

Эти слова обожгли Джиллиан сильнее, чем кипяток. Таня виделаее комнату, в которой ничего не изменилось с тех пор, как Джиллиан исполнилосьодиннадцать лет, потому что не было денег на новые занавески и обои и не быломеста в гараже, чтобы отправить туда ее любимых плюшевых зверей. Танянасмехалась над ее пижамой. И перед кем – перед Дэвидом!

А Дэвид... Так он думал, что она маленькая! Потому ипредложил возить ее в школу. Он думал, что она из младших классов, и был с нейнежен только потому, что ему было ее жалко!

У Джиллиан из глаз хлынули слезы. Она разразилась рыданиями,кипя от гнева, боли и унижения...

Вдруг раздался сильный треск. Словно передернули затворвинтовки. Потом его сменил высокий протяжный хрустальный звон. Что-торазбилось.

Джиллиан вздрогнула, как от удара, застыла на мгновение,осторожно отодвинула влажную занавеску и высунула голову наружу.

В то же мгновение резко распахнулась дверь.

– Что это было? – спросила Таня.

Джиллиан пожала плечами. Она хотела сказать: «Я надеяласьузнать это у тебя», – но слишком боялась Тани.

Таня оглядела ванную комнату, остановила взгляд назапотевшем зеркале и нахмурилась. Она потянулась к нему, провела рукой... ивскрикнула:

– О, черт!

Таня посмотрела на руку. Джиллиан заметила у нее на рукекровь.

Таня схватила мочалку и махнула ею по поверхности зеркала.Еще раз, и еще. Потом отступила на шаг и уставилась на него.

Джиллиан тоже смотрела на зеркало из ванной.

Зеркало разбилось. Вернее, не разбилось, а потрескалось. Ононе выглядело так, будто кто-то по нему ударил: не было следа от удара сразбегающимися в разные стороны трещинами. Вся поверхность зеркала была сплошьпокрыта сеточкой тонких линий, бегущих по его поверхности из края в край,словно на нем оставил свой узор морозный иней.