Короче, повинуясь безотчетному порыву, Карташ зажмурил глаза– за мгновение до того, как в вагой залетела первая световая граната.

Впервые в жизни Алексей испытал на себе поражающеевоздействие шоковых гранат, хотя испытал и не в полной мере. Однако вполнехватило и того, что он хватанул. Даже сквозь сомкнутые веки обожгла глазаневыносимой яркости вспышка, просочилась-таки сквозь тонкую кожу век, достав,казалось, до самого мозга. А что ж тогда творилось с остальными, которые глазане прикрыли! И если еще учесть, что полыхнуло в сумрачном помещении...

Ничуть не играя, Алексей завалился на пол, ошарашенный, намиг потерявший контроль над собой, как бывает с боксерами, которые пропускаютсильный акцентированный удар. Но все же Алексей не потерял сознания...думается, в отличие от всех остальных, кто был в вагоне. И падая, подумал, чтобыло бы совсем здорово, если б он вовремя повернулся к вспышке спиной. Но нельзяже требовать от чутья столь многого...

Едва коснувшись пола, он услышал топот ног по доскамнастила. Команд типа:

«Бери того, хватай этого, заходи, обыскивай», – слышноне было, нападавшие действовали молча, видимо, знали, что и как им делать,видимо, были хорошо проинструктированы.

Зазвенели ключи, щелкнул отпираемый замок решетчатойзагородки. Алексей осторожно, самую малость приоткрыл глаза и увидел фигуры всев том же камуфляже, натянутые на лица шерстяные маски с прорезями для глаз. Повагону шарились примерно с десяток бойцов, вооруженных главным образомкороткоствольными автоматами. Некоторые из них сейчас склонились надраспростертыми караульными. Алексей вновь закрыл глаза, потому что все равноуже ничего не мог разобрать из-за ручьями хлынувших слез.

До поры до времени Карташ почел за лучшее притворитьсябревном. В случае чего, то есть возникни действительно серьезная надобность вдействии, эффект внезапности останется за ним. Хотя, конечно, дергаться надо,если только уж совсем припечет. Потому как безоружным, с обраслеченными рукамипереть на взвод откормленных, несомненно подготовленных бойцов – это даже неавантюра, это уже из серии голой пяткой против сабли или польского варианта«конница против танков»...

Рядом заскрипели доски, Карташ опять приоткрыл глаза иувидел совсем близко от себя высокие шнурованные ботинки. Напрягся. Хотели быих уничтожить любой ценой, не возились бы с шоковыми гранатами, забросали быпростыми. Но кто их разберет, этих незваных граждан. Может, им как раз позарезнеобходимо горла жертвам перерезать, может, господами налетчиками задуманаинсценировка, для которой нужны лишь определенным образом убиенные жмуры. Еслираздастся характерный звук, с которым нож выходит из ножен, подсечь ближайшего,вырвать автомат, ну и... и, по крайней мере, постараться захватить с собой вВалгаллу побольше врагов.

Убивать не стали. Карташа рывком подняли, усадили,придерживая, надели на голову плотный полотняный мешок, слегка припахивающийтабаком. Стянули горловину шнуром. «Мешок – это хорошо, подумал Карташ. –Мешок – это значит куда-то повезут, мешок – это не для того, чтобы выволочь извагона и расстрелять».

И Алексей оказался прав. Из вагона выволокли, но нерасстреляли – заместо расстрела погрузили в грузовик. Карташ продолжалприкидываться беспомощным, поэтому его именно что погрузили: одни подняли,другие приняли и втащили наверх, ухватив за шкирятник, волоком протащили подоскам кузова и оставили лежать на груде ветоши переднего борта. Судя по размерамкузова и по мощному тарахтению движка, Карташ оказался в армейском «бэмсе» илив чем-то аналогичном. А совсем рядом тарахтел еще один грузовик.

Карташ вдруг услышал голос Гриневского – Таксист, очухавшисьи обнаружив на голове мешок, видимо, взвился, задергался в чужих захватах.Уперся, не давая себя тащить. И почем зря поливал пленителей:

– Суки! Козлы вонючие, лидеры гнойные! Петушнядолбаная!

– Лягается, гад!

За частоколом этих криков Карташу удалось расслышатьчеканную команду:

– Укол ему. Быстро.

И спустя несколько мгновений крики Таксиста стихли. Этинезванно нагрянувшие ребятки явно не намерены были добиваться своего уговорамида ласками, а также попусту терять время. Да и подготовились к операции ониосновательно, что невольно вызывало уважение к организации, кою онипредставляли, будь то истинные хозяева прииска, оргпреступность, конкурентывикинга али еще какая сила. Но всяко это не коллеги перекинувшегося Пугача: нета, понимаете ли, высота полета у «уголков», не тот «эшелон», как говорят летчики, –ну не стали бы «угловые» кумулятив применять и спецукольчики делать... Хотя, понынешнем-то временам, всяко бывает...

А потом Карташ вновь услышал все тот же голос, что допрежьдавал команду на укол. Сейчас этот голос увещевал. И нетрудно было догадаться,кого именно. Не своих же подчиненных, не караульных же. Ха, стал бы он тратитьна них время! Значит, пришла в себя и Машка. Ага! Подтверждением тому сталМашин голос.

Правда, из ее слов Карташ разобрал всего пару-тройку,малоинформативных, зато выразительных, кои, как считается, барышням употреблятьвроде бы не положено.

Диалог, состоявшийся между неизвестным атаманом налетчиков иМашей, можно было угадать без большого мыслительного труда. Удовлетворенное:«Вижу, очухалась, девочка. Лежи тихо, и все обойдется». В ответ – нечтояростное: кое-что по поводу сексуальной жизни атамановой матушки с престарелымичетвероногими представителями семейства псовых обоего пола.Преспокойно-вежливое возражение:

«Тоже желаете несколько „кубиков“ успокоительного?» И тэ дэ,и тэ пэ... В конце концов Машка взяла себя в руки, успокоилась без всякихуколов и притихла.

Похоже, атаман умел говорить веско. По обе стороны Карташаразместили два тела – одно бесчувственное и одно явственно женское. Гриневскийи Маша.

Прикидываться дальше никакого смысла не имело, Алексейзастонал, пошевелился, изображая отходняк и приближая голову поближе к боевойподруге. Спросил шепотом:

– Ты как?

– Потрясающе, – негромко ответила боеваяподруга. – Вот только, знаешь ли, надоело малость по пленам-то мотаться...

Донесся незнакомый равнодушный голос:

– Молчать. Плохо будет.

И настолько буднично это было сказано, что как-то невозникло никаких сомнений: обязательно будет и обязательно плохо.

Громыхнул закрываемый задний борт, завелся мотор. Тронулись,наконец. Куда подавались прапорщик и его подчиненные, так и осталось загадкой.Может, сложены штабелем во втором грузовике?..

Ехали молча, покачиваясь из стороны в стороны, изредкавзрыкивал движок, преодолевая наиболее крутые склоны. Бойцы из армии черномасочниковпесен не пели, анекдоты не травили, начальству косточки не перемывали. Сиделитихо, как мыши. Вышколенно сидели, в общем. Считать километры смысла не былоникакого – сибирские стежки-дорожки порой столь извилисты и серпантинисты, чтопротрястись можно несколько часов, хотя по прямой выйдет минут тридцать... воттолько кто ж ломанет напрямик, через тайгу-то...