При этом две мысли одновременно вспыхнули в мозгу Карташа:«Ящик разлетится в щепы» и «Вдруг им вышибет решетку». Сразу представилось, какрассыпается платина, как по вагону катятся маленькие тускло-серые комки, стольмало напоминающие классическое сокровище... Однако гребаный ящик выдержалиспытание решеткой, хрустнул, вздрогнул и не развалился. Все ж таки умеют ещеделать для армии.

Решетка тоже устояла.

И наступило затишье. В результате всех этих передряг вагонслегка накренило – видимо, передняя колесная пара соскочила с рельсов. Кто-томожет сказать: «Ну и плевать, могло быть значительно хуже, еще легкоотделались».

Однако у старлея Карташа на этот счет имелось особое мнение,и заключалось оно в следующем: отделались ровно тем, чем и должны былиотделаться – по замыслу неких теоретиков. Вот разве что сорвавшийся изагулявший сам по себе платиновый ящик в планы теоретиков входить никак не мог.

Карташ поднялся с пола, ощущая в голове гудение, какоебывает наутро после вчерашнего, оглядел теплушку, а в первую очередь посмотрел,как там Маша. Машка сидела на полу, живая и невредимая... И хохотала. Ясныйхрен: бабья истерика, что ж еще...

Прапорщик же, стоя на широко расставленных ногах и в правойруке сжимая «Макаров», левой выдирал из бокового кармана камуфляжной курткирацию. Солдаты поднимались, подбирали оружие, потирали ушибленные места.Шмякнулся об пол карманный приемник товарища прапорщика. Невезение электроникина глазах Карташа усугубил солдатский сапог, со смачным хрустом додавившийвещицу. Поди, на роду написано не узнать Карташу сегодня про Потудай...

– Ну и что это было, начальник? – подошел,прихрамывая, Гриневский.

– По-моему, Таксист, нас сейчас будут грабить. Как влучших традициях фильмов про ковбоев и почтовые дилижансы, – сказалКарташ. – Хотя, конечно, я – человек, а значит, могу и ошибаться.

Все еще могло оказаться случайным совпадением. Но Алексеюистория виделась так: машинист углядел на путях каких-то людей, тут же далпредупредительный гудок, а поскольку люди на сигнал не реагировали, гудокзатянулся надолго.

Видимо, некие постановщики сознательно обращали вниманиемашиниста на определенное место, чтобы тот был готов к экстренному торможению.В планы неизвестных тактиков никак не входила серьезная катастрофа – ведь прислишком резком торможении поезд мог капитально сойти с рельсов, вагоны моглиперевернуться, скатиться по насыпи, а цистерны с горюче-смазочными веществамипри этом еще и имеют обыкновение взрываться. Заложенный заряд разметал рельсыпо пути следования поезда, машинист вовремя затормозил, остановился аккуратперед поврежденным участкам. Зачем, спрашивается, нужны такие сложности? Да такдля того нужны, чтобы притаившиеся в засаде хлопцы смогли бы из засадывыскочить и быстренько добраться до цели. И крайне сомнительно, что охотазатеяна на иную дичь, что среди вагонов товарного поезда имеется более лакомыйкусок, чем два ящика с платиной...

Пятнадцатое сентября 200* года, 15.26.

Похоже, точно так же полагал и старший караула. Сейчас он,втопив кнопку на рации, сыпал в эфир кодовыми фразами: «Ситуация семнадцатьбис! Повторяю: ситуация семнадцать бис! „Акрил“ просит салют, повторяю, „Акрил“просит салют!»

– Эй, начальник! – заорал Гриневский. –Открывай, на хрен! Хочешь, чтоб нас здесь как курей почикали?

На призывы Таксиста прапор внимания не обратил. «И необратит, – понял Алексей. – Он-то уверен, что это наши дружкинагрянули...» Закончив с рацией, прапор уже отдавал распоряжения подчиненным:

– Любая попытка сдвинуть дверь считается нападением!Огонь открывать без предупреждения, бить на поражение!..

Пока, правда, было тихо. Никто двери не отодвигал,подозрительных звуков снаружи не доносилось.

Старший караула наверняка знал, как можно изнутри открытьдверь теплушки, которая вроде бы наглухо заперта снаружи, – ясно, чтотакая возможность предусмотрена на всякий пожарный случай (в том числе и наслучай пожара реального). Типа, под дверную щеколду заложен заряд, которыйприводится в действие радиосигналом и который снесет запор к чертовой матери,назрей в том необходимость. Но делать этого прапор, разумеется, не станет –зачем самим открывать доступ противнику и подставляться под выстрелы? Гораздо разумнеев создавшемся положении выжидать до последнего момента...

А Гриневский никак не желал мириться с положением:

– Открывай, начальник! Слышь, старшой, швырни хотя быключи от браслетов!..

Карташ подсел к Маше – та уже справилась с истерикой, пришлав себя.

– Похоже, влипли, – сказал Алексей.

– Похоже, с нами по-другому и не бывает, – онанервно хохотнула.

– Булавка есть?

– Хочешь наручники снять?

– Попробую.

Если бравые казаки-разбойники в курсе того, на чей караулнарвались, и, стало быть, врубаются, какой отпор им дадут, то нас заваруха ждетсерьезная.

Или все-таки случайности в этом мире существуют и с составомдействительно приключилась заурядная железнодорожная неприятность?..

– Булавки нет, есть иголка.

– Давай.

Послышалось ему, как шуршит щебень под чьими-то ногами илипоказалось?

Впрочем, если и шуршит, то это может быть кто-то изтепловозной бригады, бегущий вдоль состава. Алексей обернулся, чтобы посмотретьна реакцию старшего караула...

И в этот самый момент случилось.

Нет, дверь теплушки не отъехала в сторону и не разлетелась вщепы. Дверь вздрогнула, будто в нее шарахнули тараном, донеслись приглушенные,похожие на петардные, разрывы, и в обрамлении белого дыма внутрь вагонаввалился квадратный кусок двери. «Кумулятивные заряды малой мощности, –отстучало у Карташа в мозгу. – Скорее всего, пластит. И как аккуратненькосработали, уроды...»

– Огонь!!! – это заорал прапорщик, вскидывая«Макаров»...

Черт его знает, почему Алексей закрыл глаза за мгновение допервой вспышки. Не иначе, в очередной раз сработало чутье.

Не раз Карташ пытался уяснить для себя, что есть на самомделе это пресловутое чутье. Возможности разума ограничены. За считанныемгновения рассудок не в состоянии адекватно оценить ситуацию, не в состояниипросчитать огромное количество вариантов и выбрать единственно верный... Ноуспевает интуиция. Это потом, задним числом понимаешь, почему вдруг рефлексысработали именно так, а не иначе. Вот, например, сейчас. Скрупулезнейшеспланированная, тщательно выверенная операция, о чем нетрудно догадаться по ееначалу, где нападавшая сторона вряд ли испытывает недостаток в техническомоснащении и явно имеет представление о приеме, который их ожидает ввагоне, – о приеме, который грозит перерасти в непредсказуемый, затяжнойбой. И как в таком случае действовать нападающей стороне, чтобы самим избежатьпотерь и не застрять у вагона до тех пор, пока к обороняющимся не подоспеетподмога? Газ или шоковые гранаты. Вот такой просчет мог сделать бы разум, будьу него время. Но времени не было, и разум бездействовал, передоверив работуинтуиции. И этот чертов биокомпьютер справился. Да надо каждый день хвалувозносить этому дару, совмещающему дарованные природой возможности и памятьушедших предков, холить его и лелеять! Нужно только научиться его включать,или, вернее сказать, научиться не препятствовать его включению – и нюх вытащитиз любых передряг...