– Стало быть, не было вас на площади Огуз-хана, не было– и все... – развел он руками.

– А вот и оглашение приговора... – пробормоталГриневский.

Дядька шагнул в комнату, рывком отодвинул стул от стола, селпо-хозяйски, поддернув брюки, бросил на столешницу кожаную папку. Сказалустало, ни на кого не глядя:

– Садитесь, соколы, садитесь, не в суде. Разговор у наснедолгий, но лучше мы будем беседовать сидя. Как свои. Барышня, миль пардон, новы тоже извольте-ка присесть. Не люблю, понимаете ли, когда над душой стоят...Тем более дама.

Разместились. Карташ и Маша сели на постель, Гриневскийопустился обратно в кресло перед телевизором. Маша взяла Алексея за руку,крепко сжала. Пальцы ее были холодными.

Меж тем викинг распахнул папку и вперился в верхний лист стаким вниманием, будто видел материалы впервые. Несколько секунд не происходилоничего, даже казалось, что слышно, как мелко дрожит оконное стекло. Всемолчали.

Наконец дядька проговорил:

– Итак, что мы имеем? Алексей Карташ, тридцать тригода, старший лейтенант внутренних войск, последнее место службы –исправительно-трудового учреждения номер ***, числится пропавшим без вестис двадцать седьмого июля сего года.

Заключенный Петр Гриневский, тридцать шесть лет, погонялоТаксист, последнее место отсидки – все то же исправительно-трудовое учреждениеномер ***, находится в розыске с двадцать седьмого июля сего года... и МарияТоптунова, дочь начальника исправительно-трудового учреждения опять же номер***, числится пропавшей без вести с двадцать седьмого июля сего года... И – дваящика платины с нелегального прииска, кои означенные пропавшие тайком вывезлиза пределы Российской Федерации, – он со злостью папку захлопнул,раздраженно отодвинул от себя и обвел присутствующих колючим взглядомводянистых глаз. – Ну что, графы монте-кристы, остапы бендеры хреновы,искатели золота инков, доигрались? – сквозь зубы спросил он. –Допрыгались, с-сучьи дети? Деньжат по-легкому срубить захотелось, да?!

– Простите, а с кем, собственно, имеем честь?..архивежливо поинтересовался Карташ.

– Не имеешь чести! – взорвался викинг. – Нихера у тебя чести нет, сопляк!.. Ты хоть понимаешь, старлей, во что выввязались? Понимаешь, сколько статей и законов нарушили – международныхзаконов, между прочим, твою мать?!.

– Что с отцом? – глухо спросила Маша.

– Мертв ваш отец, – сбавил обороты блондин. –Погиб. Еще вопросы?

– Про адвоката и два телефонных звонка, думаю,спрашивать не имеет смысла, – буркнул Карташ и был, ясное дело,проигнорирован.

Том в телевизоре перестал гонять за мышонком, началисьочередные новости.

– Вопросы есть, начальник, – подал голосГриневский. – Где мы находимся? Что с моей женой? Что с Дангатаром?.. Чтос Джумагуль?

– А что ждет лично вас, тебя не интересует? –викинг неспешно выбрал из вазы грушу, фруктовым ножичком располовинил ее, сочнонадкусил. – Потому как делов вы натворили выше крыши...

– Вот пугать только не надо, – перебила Маша,голос ее дрожал – то ли от злости, то ли от страха. – Если б не мы, доплатины вы бы так и не добрались, а в Туркмении уже началась бы гражданскаявойна!

– Действительно, начальник, – поморщилсяГриневский, – давай-ка без этой лирики. Чего тебе от нас надо? Коли мынасквозь виноваты, то оформляй дело и вызывай конвой. А коли не торопишься,значит зачем-то мы нужны.

– А, жить хочется? Компромиссов ищете?

Белобрысый черт докушал грушу, вытер руки салфеткой.

– Что ж, хотите без лирики, будет вам безлирики... – согласился он, неторопливо выудил из папки чистый лист бумаги,положил перед собой.. – Нуте-с, что мы имеем на одной, так сказать, чашевесов? Вооруженное нападение, кража госимущества, незаявление о преступлении,несколько убийств, использование летательного аппарата без лицензии и прочихсоответствующих документов, незаконное проникновение на территорию иностранногогосударства, недонесение о готовящемся преступлении, плюс еще куча подобныхмелочей – за такие дела, знаете ли... Бонни и Клайд, короче, повесились бы отзависти. А нашенские, продолжая аналогию, коллеги ихних фэбээровцев и прочихкопов сейчас прямо-таки слюной исходят от желания вцепиться вам в глотки... Ия, со своей стороны, не вижу никаких оснований для того, чтобы им в этомжелании воспрепятствовать, – я свою работу выполнил, вас нашел и доставилобратно, теперь пусть другие разбираются. В общем, – он вздохнул, –приключение закончилось, товарищи авантюристы. Завтра, если все будет хорошо,вы, должным образом упакованные, отправитесь прямиком в ласковые объятиятоварища Бортко. Слыхали о таком? И нехай он сам решает, подрасстрельные к немув медвежьи лапки попались преступнички или всего лишь пожизненные. Потому какмне вы, признаться, уже порядком надоели...

Повисла тяжелая пауза.

– А если завтра не все будет хорошо? – наконецспросил Гриневский.

– И, кстати, что у нас лежит на второй чашевесов? – добавил Карташ.

– На второй... – усмехнулся викинг, перевернулчистый лист другой, не менее чистой стороной и внимательно на него посмотрел. Апотом сказал голосом оракула:

– Зрю я! Воистину, на второй чаше видится мне некотораяальтернатива. Для вас. Правда, тума-анненькая. Призрачная, я бы сказал...Арестованный Карташ, Алексей свет-Аркадьевич, был абсолютно прав: вы, ребята,оказались всего лишь пешками в игре больших дяденек. Пешками, скажу откровенно,продвинувшимися вперед весьма изрядно, однако, к сожалению для вас, до восьмойгоризонтали так и не дошедшими... Ладно, гражданин Гриневский просил безлирики. Так что отвечаю на его вопросы. С Дангатаром Махмудовым, кличкаПоджигай, порядок. После... известных событий Махмудова, насколько я в курсе,взяли в личную охрану президента Ниязова. По приказу самого Сапармурата. Вчужом тайпе ему, конечно, придется несладко, но это поначалу – потом, с его-тоспособностями и связями, он, разумеется, отвоюет себе местечко. Что там еще выхотели знать? Ах да. Мы находимся в пятидесяти километрах от Байкальска, водном уютном местечке, не указанном ни на одной карте, на которой нет грифа«государственная тайна». Улавливаете? Такие дела... – он встал, резкоотодвинув стул, подошел к окну. – Теперь что касается вашей троицы. И воттут я весь полон сомнений. Вы для меня – сплошная головная боль... Как поетодин излишне политизированный рок-хрипун: что же делать с платиной и с вами?..Честно скажу: я бы с превеликим удовольствием отдал вас на растерзаниеэмвэдэшникам. Но, с другой стороны глядючи, без вашего участия – вольного илиневольного – платина ушла бы так далеко, что и концов не найти, тут барышняабсолютно права. Что заставляет задуматься. А во-вторых... Во-вторых, президентНиязов, ознакомившись с материалами следствия, лично просил Москву оснисхождении к трем идиотам, которые устроили заварушку на площади Огуз-хана вАшхабаде. И в подтверждение просьбы...