– Слишком много ненужных вопросов для шпиона плазмоидов, Ленц! – заявил ему прямо в лоб Нублар. – Давай, начинай признаваться во всем, что нам надо сегодня о тебе знать! И лучше расскажи нам это по-хорошему, потому что по-плохому тебе понравится гораздо меньше.

– Шпион плазмоидов?! – Браконьер вытаращился на него так, будто это он был здесь сумасшедшим, а не сам Ленц считался таковым еще совсем недавно. – Что за ахинею ты несешь, Нублар?! Как можно вообще быть шпионом энергетического сгустка? С тем же успехом ты мог объявить меня шпионом молний, ветра или радиации!.. К тому же это ведь мы поймали «горелку», а не она нас, или ты об этом забыл?

– Ты, видимо, меня не до конца понял, Ленц, – ответил капитан, махнув рукой двум узникам-сайтенам, которые требовали от него то же самое, что и мароманн. Своим красноречивым жестом Нублар велел им заткнуться и немного подождать. – Я вовсе не предположил, что ты – шпион плазмоидов. Я утверждаю это, поскольку знаю об этом наверняка. Из чего следует, что очень скоро ты умрешь. Без вариантов. А вот как ты умрешь – долго и в мучениях или быстро и безболезненно, – будет зависеть лишь от тебя и твоей разговорчивости…

В этом и состояла идея Клыка, которую воплощал сейчас на практике Нублар. Они были уверены в том, что мароманн не станет ни в чем сознаваться. Поэтому следовало поставить пленника в такие безысходные условия, чтобы он поверил: его песенка спета. Окончательно и бесповоротно. И когда Ленц в полной мере это осознает, у него пропадет резон носить маску и притворяться…

…Хотя не исключался вариант, что все подозрения, относящиеся к нему, могут оказаться ошибочными. Но подобные издержки при ловле особо опасных шпионов везде и во все времена были в порядке вещей.

Конечно, Ленца так просто не сломить. Он продолжил яростно возмущаться в ответ на все предъявленные ему обвинения. Но все же признал, что при транспортировке на «Шпир» плазмоида и впрямь возникли некоторые трудности. И что события последних часов он, Ленц, помнит очень смутно. Даже согласился с тем, что «горелка» могла оказать кратковременное негативное воздействие на его рассудок. Но чтобы она завербовала его как шпиона – бред, бред и еще раз бред! Несусветная ерунда! Да вы сами-то, господа, верите в то, что сейчас говорите? А если верите, не кажется ли вам, что это вы здесь рехнулись на всю голову? Или, может, вы и есть настоящие слуги плазмоидов, раз уж держите взаперти тех, кто сумел поймать одного из них?..

То, как распинался перед своими тюремщиками Ленц, звучало вполне искренне и убедительно. Не будь у его обвинителей живого доказательства их правоты – не умершего от передозировки транквилизаторов Готфрида, – они бы наверняка сейчас поверили Ленцу. Впрочем, предъявлять ему неопровержимую улику никто не стал, поскольку в этом отсутствовала надобность. Чтобы докопаться до истины, союзникам требовалось лишь упорно стоять на своем. Что они и делали, объявив мароманну, что за его упрямство ему осталось жить ровно одну минуту. После чего он будет выброшен в открытый космос через мусоропровод. Так, как Лавина уже проделала это со смаглерами Ортитом и Рабатом, когда стало очевидно, что их уже не спасти.

После такой угрозы Ленц стоически продержался еще тридцать секунд. Но на второй половине финального отсчета правда наконец-таки восторжествовала. И когда речь мароманна стала запинаться, а самого его начали корежить судороги, это был явно не невротический приступ и не наркотическая ломка.

– Не понял. А ну-ка, повтори! – попросил Нублар после того, как пленник, указав на него трясущейся рукой, произнес что-то невразумительное.

– Грядет эра Огня! – не сказал, а почти выплюнул из себя Ленц. – Галактика людей кончилась… Вас уже нет… Есть только мы… Мы были и будем всегда, а вы… Вы и ваши миры – всего лишь пепел… Пепел, который… растворится в космосе и исчезнет… без следа… Так же как вы… сейчас…

Сказал – и тут же исчез, потому что Лавина не стала дожидаться, когда он вспыхнет, а открыла люк и отправила его в короткий стремительный полет по маршруту «Зверинец – Мусоропровод – Космос»…

– Что будем делать с ними? – Избавившись от одной живой бомбы, Карр указала на две оставшиеся. Пленные смаглеры видели, что случилось с Ленцем, и замерли в молчании. Видимо, суматошно гадали, как им поступить: воспламениться сразу или все-таки попробовать сначала поболтать с бывшим капитаном.

– Бедные Сахиб и Кастор!.. – Нублар помрачнел и скрестил руки на груди. – Я уважал их не меньше, чем других членов моей команды. И тех, которые еще живы, и тех, которые погибли. Но настоящие Сахиб и Кастор тоже погибли на Диргане. А тех, что вернулись на «Шпир», я совсем не знаю. Да и знать не хочу. Они лишь похожи на Сахиба и Кастора, не более того. Кто вообще эти парни, которые смотрят на нас и думают, как бы им всех нас сжечь? Чьим приказам они сегодня подчиняются? Точно не моим! А раз так, надо ли нам идти на смертельный риск, оставляя их в живых? Даже если они сидят в клетке?

– Твои люди – тебе и решать, – пожал плечами Клык.

– Это больше не мои люди, – повторил капитан. И, кивнув Лавине, попросил: – Я не знаю, кто они такие, но все равно окажи мне услугу: сделай так, чтобы они умерли быстро и без мучений.

– Как пожелаешь, кэп, – пожала плечами вслед за Клыком Лавина. И, ничтоже сумняшеся, отправила Сахиба и Кастора за борт вдогонку Ленцу…

– Ну вот и разобрались. – Угрюмо покачав головой, Нублар подбил итоги короткого и неприятного для всех расследования. – И знаете, что отныне беспокоит меня больше всего? Если плазмоиды сумели так легко завербовать себе наших братьев и мароманнов даже здесь, в этой глуши, то сколько же их агентов находится сейчас в обитаемых частях галактики? И главное – как глубоко эти агенты могут внедриться? Вы видели это своими глазами: теперь завербованный проходит стадию психа всего за несколько часов, после чего становится совершенно неотличимым от обычного сайтена или мароманна. Сколько таких притворщиков уже разгуливает по густонаселенным планетам и сколько их появится там в дальнейшем? Не пора ли объявлять тревогу и оповещать галактику о вторжении чужаков?

– Даже если я предоставлю подробнейший отчет по дирганским событиям, никто не побежит после этого бить в набат и объявлять в галактике военное положение, – ответила Лавина. – Начнется обычная бюрократическая волокита: проверки, перепроверки, сбор данных, разбирательства, аналитическая работа… Простите мне мой цинизм, но, чтобы в короткий срок устроить галактическую панику на всех уровнях, нужна трагедия невиданных масштабов. С миллиардами жертв и квадриллионными убытками. Только так, а не иначе. А пока не стряслось подобной трагедии, никому не хочется прослыть паникером. Пусть даже для всех будет очевидно, что сама по себе эта угроза не устранится.

– Все верно: времена меняются – бюрократия остается, – поддакнул ей Нублар. – Готов поспорить, что ждать такую трагедию нам осталось совсем недолго.

Никто не принял капитанское пари. Все предполагали то же самое, а значит, спорить тут было не о чем.

– Если враг занят внедрением своих шпионов так тщательно, что день ото дня совершенствует технологию их внедрения, стало быть, он настроен очень серьезно, – рассудил Клык. – Непонятно только, зачем ему вообще так делать. Ведь он может обратить нас в пепел, просто раскочегаривая звезды до нужной температуры и сжигая на планетах всю жизнь.