школьников, чутко улавливающих малейшую фальшь в поведении. Долгие годы она «играла роль», пыталась раствориться, подражала жестам, таскалась за ними по пятам, повторяла непонятные выкрики. К несчастью, игры одноклассников сильно – чтобы не сказать радикально – отличались от их с Жеромом развлечений дома и на природе…

Очень давно одна свинья из хозяйства Анри и сыновей умерла родами. Жюли-Мари не знает, зачем дядя попытался спасти поросенка, подложив его не другой матке, а собаке, выкармливавшей щенков. Запах кутят скрывал чужака, он рос, спал, играл с ними, бегал за мячиком, даже научился ворчать, как они. Потому что считал себя… собакой. А потом вдруг исчез. Как-то раз утром Жюли-Мари и Жером, очарованные поросенком, не нашли его ни в загоне, ни на псарне, ни во дворе. Щенков отняли от матери, и она заметила поросенка – одного из тех, какими хозяин иногда подкармливал ее. Сука убила подкидыша и разделила добычу со своими настоящими детенышами.

Дети привыкли к присутствию Жюли-Мари, стали принимать ее в свои игры, потом она им наскучила, и они не задумываясь запулили ее назад, на орбиту. Они ровесники и говорят вроде на одном языке, но фундаментальное отличие (отцы объяснили парням, что к чему и для чего) никуда не делось. Жюли-Мари не замечают, а она дрейфует между ними, пристает ненадолго к тем, кто готов терпеть ее присутствие, потом надоедает им, начинает раздражать и… превращается в невидимку.

Вот почему, услышав впервые оскорбления одноклассников, она решила: от нее ждут – наконец-то! – и показывают, как именно можно и должно существовать рядом с ними. Как это ни странно, Жюли-Мари обрадовалась, что Серж, Жером и даже Катрин возлагают на нее совсем другие надежды.

Что вызвало необъяснимый интерес ровесников, почему они вдруг взялись травить ее? Не признавали своей, пока она – по доброй воле – не стала такой, какой ее считали злые насмешники: нимфоманкой, шлюхой, потаскушкой. Отношения наладились, как только Жюли-Мари согласилась обниматься, целоваться с языком, ласкать и отдаваться нетерпеливым и неуклюжим неумехам.

Прошло несколько дней, но мужчины так и не нашли Зверя. До середины августа они патрулировали, ведомые Анри, отдыхая в смену, по несколько часов. Хряк был неуловим, а следы по краям полей в Долинах вскоре исчезли. Жатва откладывалась, и отец разрешил сыновьям вернуться к работе – свинарник ждать не будет. Он так и не справился с одержимостью Зверем и фактически передал бразды правления Сержу и Жоэлю.

За летние месяцы у свиней случается еще несколько выкидышей, но происходят они не одновременно, и братья не бьют тревогу, пока в первую неделю сентября не находят в загонах много скинутых поросят.

– Что-то не так… – говорит Серж, достает блокнот, делает запись, спрашивает: – У тебя сколько?

– Семь здесь, девять там. И еще – девять в этом загоне плюс одиннадцать в том, – сообщает Жоэль.

– Плохо. Очень плохо. Нужно посмотреть – вдруг не все вышли… Займись, а я кое-что проверю.

Серж идет в кабинет Анри. Ощупывает карманы в поисках ключей. Открывает дверь, вдыхает знакомый запах затхлости и окурков, несколько раз щелкает выключателем, не сразу сообразив, что отец не заменил неоновые трубки. Ступая по осколкам, Серж зажигает настольную лампу. Защитная решетка дневного света раскорячилась прямо над кожаным креслом с потертым сиденьем. Капли крови на углу стола высохли и почернели. На стене висит график – в детстве он казался им с братом каббалой[60], мандалой[61], чей тайный смысл известен лишь отцу, потому он и распоряжается каждодневной жизнью свиней, организует ее, принимая во внимание сроки овуляций, случки и опоросы. От отца зависит жизнь и смерть обитателей свинарника.

Серж сравнивает записи из своего блокнота с предсказаниями графика, когда в дверях появляется Жоэль.

– Пора делать генеральную уборку.

Серж бросает на брата взгляд через плечо.

– Мы имеем около 30 % потерь у первородящих. Допустимая цифра – 5 %. Никогда ничего подобного не было.

– Нужно ему сказать, – отвечает Жоэль.

Серж курит, нервно притопывая ногой и глядя на график, как будто надеется найти в нем объяснение случившемуся.

– Нет, – наконец произносит он, повернувшись к брату. – Повременим пока. Будем проверять кормушки и мерить температуру – утром и вечером.

– А как поступим с завтрашней отправкой на бойню?

– Отошлем тридцать свиней, как и планировали. Иди звони.

Они возвращаются в свинарник.

– Не знаю, не уверен, что так будет правильно. – Жоэль качает головой. – Если старик узнает…

– Хочешь доложить? – раздраженно интересуется Серж. – Имеешь представление, где он? Я – нет! Сам видел, на него нельзя положиться. Ему не справиться с проблемой, он только разозлится, и мы же еще будем виноваты.

Жоэль молча дезинфицирует сапоги, перед тем как войти в блок к кормящим маткам.

– Вот что я тебе скажу, брат: вдвоем мы справимся с ситуацией, – продолжает Серж. – Для начала вычистим все дерьмо и изолируем животных с симптомами болезни… Берем за правило мыть подметки и все время меняем бахилы…

Жоэль кивает, и они начинают собирать окровавленные тельца поросят и плацентарные мешочки, смывают из шлангов лужи амниотической жидкости, насыпают зерно в кормушки. Интереса к еде не выказывают всего две свиньи. Они жмутся к стене, вялые и безразличные.

– У этой температура 41,0 °C, – сообщает Жоэль, глядя на ртутный термометр. – Давай хоть ветеринару позвоним, закажем анализы.

– Конечно, закажем, а теперь окати-ка их холодной водой и следи, чтобы больные не контактировали со здоровыми, – отвечает Серж.

Все следующие дни они обеззараживают материнский блок. Жоэль сгоняет больных животных в отдельный загон, на отшибе от помещений для здоровых. Серж наконец соглашается предупредить ветеринара Мишеля Леруа, но удаляет из графика данные о выкидышах за два последних месяца.

Леруа въезжает во двор ранним утром следующего дня, когда братья собираются выходить из дома.

– Беру его на себя, – говорит Серж. – Где отец?

– Не знаю. Спит, наверное, – отвечает Жоэль. – Внедорожник здесь, кажется, он вернулся среди ночи.

– Останься и, если проснется и начнет задавать вопросы, скажешь, что это плановый визит.

Серж надевает куртку и выходит. Жоэль видит в окно, как он идет навстречу ветеринару, и понимает, что у брата не выветрился вчерашний хмель. Леруа – высокий, тощий, лысоватый дядька в плаще слишком большого размера. Мужчины обмениваются рукопожатиями и парой фраз и направляются к свинарнику.

– Как твой отец? – спрашивает ветеринар.

– Устал. Что-то замышляет. Не знаем что. Потому я и связался с тобой напрямую, решил его поберечь, – отвечает Серж.

– Расскажи подробности. По телефону ты был скорее уклончив… – просит Леруа.

– Проблемы с беременными самками. Вялость, повышенная температура… Потеря