Адлер вздрогнул.

Черный человек ударил ножом еще и еще.

Очнувшийся от боли Дауд с криком оттолкнул ногой маньяка и свалился на пол. Тот схватил его за волосы и рванул на себя, подпирая коленом спину, затем приставив к горлу нож, с ухмылкой спросил полицейского:

– Угадай, что сегодня на ужин!?

В этот момент Дауд увидел перед лицом стол с пистолетом. Из последних сил он ударил по нему обеими руками, так что тот полетел через всю комнату к ногам полицейского.

Адлер поднял оружие и выстрелил навскидку. На пол упали перебитые пулей солнцезащитные очки.

Стоявший на улице Новотный, услышав хлопок, пригнулся.

– Это что, стрельба? – спросил он у Куроки.

– Сиди здесь! – сказал ему заместитель и, сорвавшись с места, закричал в рацию: «Вызывайте скорую, у нас перестрелка, возможно, ранен полицейский!»

Адлер увидел, как над глазом маньяка выросла огнестрельная рана, но падать замертво тот и не думал. Недовольно оскалившись, Черный человек сделал шаг.

Полицейский выстрелил снова, затем еще и еще. Мертвой хваткой, какой монстр сжимал горло своих жертв, он сжимал рукоять пистолета. От каждого попадания противник трепетал, словно пули, проходя сквозь твердь тела, пытались унести за собой. Гильзы градом обрушились под ноги. Каждая покидала окно затвора до того, как предыдущая успела упасть.

Адлер продолжал нажимать на спусковой крючок даже когда 15-зарядный магазин опустел. Сквозь дым сгоревшего пороха он видел, как последний выстрел сбил с ног преступника, и тот растворился во тьме дальнего угла.

– Арестован, – заключил полицейский. – Дауд, ты живой? Сейчас я тебя вытащу, дай только…

И вдруг он застыл. В его широко раскрытых глазах отражалась высокорослая фигура, медленно восстающая из темноты. Широкие плечи – как отвесы великой горы, на вершине которой красное, словно закатное солнце, лицо. Тот, кого пугались перед сном восприимчивые дети, боялся теперь и полицейский.

Черный человек.

Он вышел на свет – и никаких следов от множества попавших пуль… спокойно подошел к стенду и снял мясницкий опор. Прихрамывая, он шаркал в сторону полицейского, проговаривая слова песни вслух:

– Жил по ночам под мостом человек,

Адлер тщетно пытался извлечь пустой магазин из рукояти «Чезета», но его взмокшие от волнения пальцы скользили.

– Спал под криками грома, над шепотом рек.

Наконец дрожащими руками он снял верхний патрон из полного магазина и вставил его через окно выбрасывателя в канал ствола.

– День оборвется, свет отвернется.

Затвор захлопнулся. «Чезет» был способен произвести еще один выстрел.

– Мир содрогнется, когда он проснется.

Полицейский натянул цепь наручников, сковывающую его запястье, и направил ствол на нее.

– А Вы крепко спите, Кристоф Адлер, в своем угловом домике на Словенской улице?

– Кристоф! – держась за горло, прохрипел Дауд. – Целься в сердце…

Массивное лезвие топора занеслось над следователем, как гильотина на эшафоте, закрывая свет электрических солнц. В последнюю секунду Адлер развернул ствол и направил маньяку в грудь.

Прогремел выстрел.

Удар топора пришелся прямо по запястью, на котором находились часы. Вылетевший из хватки пистолет громко ударился о пол. Полицейский закричал, ощутив, что от такой силы удара ему чудом не оторвало руку.

Черный человек несколько секунд удивленно пялился на следователя, затем выпустил топор и пошатнулся. Его взгляд упал на ростовое зеркало, висящее рядом. Пальцы маньяка окрасились в красный, когда тот коснулся раны в своей груди. Он понял, что ранен смертельно. Из последних сил он окровавленной рукой поправил галстук, пригладил растрепанные волосы, затем оступился и рухнул, повиснув на перилах мансарды.

Подобно детям, прячущимся от грозного монстра под тонким одеялом, Адлер в безысходности отвел взгляд, когда маньяк потянулся за лежавшим на полу пистолетом. Вдруг ему вспомнился рассказ о случае 30-летней давности, когда еще живой Ладислав Дворжак, стоя на мосту, надеялся на прощение. И как следователь Алистов, испытывая гнев, застрелил подозреваемого.

Адлер поднял взгляд и увидел впереди обезображенное скорбью и страданиями лицо, словно сотканное из ночных кошмаров. Руки маньяка показались полицейскому настолько длинными, что без труда могли бы дотянуться и задушить, но вместо этого Черный человек протягивал ему на открытой ладони пистолет.

Глядя в его кроваво-красные глаза, Адлер слышал крики людей. Сотрясаясь, он раскопал где-то в глубине остатки мужества и преодолел страх темноты.

– Что бы ты ни натворил, она прощает тебя, – сказал полицейский дрожащим голосом. – Мы все прощаем, теперь ты можешь идти к ней.

Черный человек запрокинул голову и сквозь окно увидел ночное небо с россыпью звезд, столь спокойное, без единого намека на дождь. Он смотрел на них, и впервые за долгие десятилетия они молчали, быть может, потому, что им было нечего больше сказать. А впрочем – не важно. В одном он был точно уверен: Петра ждет его там, наверху, она жаждет встретиться с ним. Закрыв глаза, он умиротворенно улыбнулся и угасающим голосом задал свой последний вопрос:

– Почему здесь так тихо?

Балки за его спиной не выдержали и, надломившись, скинули тело с мансарды вниз. Еще несколько секунд Адлер смотрел на сломленную секцию перил. А за ними – пустота темноты, словно никакого Черного человека здесь и не было. И лишь потом следователь понял, что в двери за его спиной ломятся.

Адлер вынул подпор. В ту же секунду в помещение ввалился Куроки с оружием наготове. Увидев Дауда, заместитель направил на него пистолет.

– Нет, – сказал ему следователь и показал в сторону. – Там…

Куроки настороженно зашаркал к перилам, посветил фонарем вниз. Огибая комнату, луч то и дело останавливался на изуродованных человеческих останках, пока не дошел до фигуры лежащего мужчины, одетого не к месту элегантно. Вокруг тела неизвестного, кольцом, как похоронная процессия, расположилась стая розоватых свиней.

Быстро моргая, Куроки что-то неразборчиво прошептал, затем выдал терзающий его вопрос:

– Мать твою, а это еще кто!?

– Ладислав Дворжак, – ответил Адлер. – Черный человек.

– Он мертв?

– Очень на это надеюсь.

Освободившись от наручников, Адлер поднял Дауда Бенеша на руки и понес к выходу.

– Стой! – крикнул вслед Куроки. – Ты куда собрался? Что здесь вообще, черт возьми, случилось!?

Остановившись в дверях, следователь заглянул в наручные часы с циферблатом, перебитым пополам топором. Стрелки умерли за пару минут до полуночи.

– Полагаю, «завтра» уже наступило, – ответил он. – А значит, я отстранен от этого дела, так что иди к черту.

Новотный помог спустить Дауда вниз и усадить на пассажирское сидение машины, после чего задал вопрос:

– Что случилось?

– Это не он, – лишь выдавил из себя Адлер.

Он помчался в больницу, не сбавляя скорости на поворотах, то и дело отвлекаясь от дороги, чтобы раз за разом