Вам, Жюльетта, уже известно, что произошло с Габриельдальше, по крайней мере, известна большая часть ее жизни; как я уже сказал, ейудалось разорвать супружеские узы и зажить жизнью свободной и счастливойженщины среди роскоши и радости плоти, а ее связь с министром гарантировала ейабсолютную безнаказанность. Я знаю, что был момент, когда вы, находясь вотчаянном положении, несправедливо заподозрили ее в предательстве и усомнилисьв ее верности, но теперь вы должны понять, что никогда не была она вашимврагом, и министр не сообщил ей о том, какую участь уготовил вам. Поэтому ябольше не буду говорить о ней и сосредоточусь на собственных приключениях; всвое время вы услышите, чем они закончились, как мы снова встретились сГабриель и по какой причине выбрали местом жительства эту неприступную обительзлодейства и распутства.

Больше всего мое любопытство возбуждали северные столицы,туда я и направил свои стопы. Первой я посетил Гаагу. Незадолго до тогоправитель города женился на принцессе Софии, племяннице короля Пруссии. Толькоодин раз увидев это восхитительное создание, я возжелал ее и не успокоился дотех пор, пока не переспал с ней. Софии было тогда восемнадцать лет, онаобладала безупречнейшей фигурой и прекраснейшим в мире лицом, но настолько великабыла ее распущенность, и разврат ее был настолько хорошо известен, что еепоклонников интересовали главным образом ее деньги. Я быстро навел всенеобходимые справки и храбро двинулся в атаку; я не возражал против того, чтобыоплачивать свои удовольствия, но был достаточно молод и силен, поэтому считал,что женщины должны взять на себя часть моих расходов в путешествии, и решилоказывать благосклонность только тем, кто был способен оценить ее.

— Мадам, — сказал я принцессе после того, какпочти целый месяц сношался с ней, — я льщу себя надеждой, что вы оценитерасходы, которые я понес ради вас; вы согласитесь, что редкий мужчина сравнитсясо мной в выносливости, и мало у кого найдется такой член, но в наш век, мадам,все это стоит денег.

— О, как вы облегчили мою задачу, сударь, —ответила принцесса. — Я предпочитаю, чтобы вы были в моей власти, а не я ввашей. Возьмите, — продолжала она, протягивая мне кошелек, набитыйзолотом, — и помните, что отныне я имею право потребовать от васудовлетворять все мои страсти, какими бы необычными они вам не показались.

— Само собой разумеется, — кивнул я, — такойподарок ко многому обязывает, и я в вашем полном распоряжении.

— Приходите нынче вечером в мой загородный дом, —сказала София, — приходите один и не бойтесь: с вами ничего не случится.

Хотя от меня не ускользнули ее последние слова, тем не менеея не поддался страху в надежде лучше узнать эту женщину и выудить из неепобольше денег.

Я отправился один и в назначенный час был у ее дома; дверьоткрыла пожилая женщина и, не говоря ни слова, втолкнула меня в полутемнуюкомнату, где меня встретила юная дама лет девятнадцати, красивая собой.

— Принцесса скоро будет, сударь, — сказала онаголосом звучным и приятным. — А пока, как мне поручено, я попрошу вас датьмне клятвенное обещание никогда и никому не рассказывать о необычных ритуалах,которые вы здесь увидите.

— Ваше сомнение оскорбляет меня, мадам, — сдостоинством ответил я, — и мне горько и больно слышать, что оно исходитот принцессы.

— А вдруг у вас появится повод пожаловаться? Вдруг всегодняшней церемонии вам предстоит только роль жертвы?

— Я буду гордиться этим, мадам, и от этого молчание моене будет менее надежным.

— Такой достойный ответ избавил меня от необходимостинастаивать дальше, но я обязана строго выполнить приказ, поэтому мне требуетсяваша клятва, сударь.

Я поклялся.

— Я хочу добавить, что если, не дай бог, вы не сдержитеслово, вас ждет самая скорая и самая мучительная смерть.

— Мадам, — запротестовал я, — эта угрозаизлишняя, и то, как я выполнил ваше требование, должно было убедить вас в этом.

Но Эмма исчезла из комнаты, так и не услышав эти слова, ичетверть часа я оставался наедине со своими мыслями.

Она вернулась вместе с Софией. Их вид и их состояниеподсказали мне, что эти стервы только что бурно ласкали друг друга.

Эмма предложила мне раздеться.

— Вы же видите, что на нас ничего нет, — добавилаона, заметив мои колебания, — или вы испугались двух обнаженных женщин?

Она помогла мне снять все одежды, вплоть до носков, иподвела меня к широкой скамье, на которую мне пришлось встать на четвереньки.Тут же раздался металлический щелчок, и вдруг все четыре мои конечностиоказались зажаты железной хваткой, откуда-то снизу выдвинулись три острыхлезвия; одно уперлось мне в живот, два — в бока, и я оказался в такомположении, что не мог пошевелить ни одним мускулом. Взрыв хохота был ответом намои встревоженные взгляды, но всерьез я забеспокоился, когда увидел, что обеженщины взяли в руки длинные многохвостые плети с железными наконечниками и приблизилисько мне с угрожающим видом.

Через двадцать минут флагелляция закончилась.

— Иди сюда, Эмма, — позвала София своюнаперсницу, — будь умницей и поласкай меня рядом с нашей жертвой: я люблюсовмещать любовь и ужасы. Давай разогреем свои куночки перед этим несчастным,радость моя, и полюбуемся, как он будет извиваться, видя наш оргазм.

Эта бесподобная шлюха королевских кровей позвонила вколокольчик, и перед ней предстали две пятнадцатилетние девочки красотынеописуемой; они быстро сбросили с себя одежду, разложили передо мной подушки,на которых лесбиянки в течение часа предавались скотским удовольствиям: то идело то одна, то другая, извиваясь, подползали почти вплотную к моему лицу,провоцируя меня своими прелестями, наслаждались произведенным эффектом и громкосмеялись над моей беспомощностью. Как легко догадаться, главную роль в этойбесстыдной драме играла София: все действо было направлено на нее, всепроисходившее служило утолению ее похоти, и я, признаться, был поражен такимопытом, таким искусством и таким бесстыдством столь молодого создания. Как икаждая женщина, имеющая слабость к своему полу, она изнемогала от восторга,когда ей облизывали влагалище, и сама, с неменьшим восторгом, сосала ту жечасть тела своих наперсниц. Но принцесса не ограничивалась этим: она заставляласношать себя сзади и спереди искусственным фаллосом и платила услугой зауслугу. Когда же возбуждение блудницы достигло предела, она сказала:

— Пора приняться за этого мерзавца.

В руках моих мучительниц — теперь их было уже четверо —снова появились хлысты. Первой в атаку двинулась София, выдав мне пятьдесятсильных ударов и сохранив невероятное спокойствие в продолжение экзекуции. Онанесколько раз прерывала ее, наклонялась ко мне и жадно смотрела в мои глаза,ища в них признаки жестокой боли, которую мне причиняла; закончив свое дело,она устроилась прямо перед моим лицом, широко раскинула бедра и приняласьмастурбировать, приказав остальным бить меня изо всех сил.