Обычно на этом этапе я капитулирую, потому что присяжным трудно уследить за ходом моих мыслей, а адвокат хочет продолжить разговор о вопросах ответственности. Поэтому я поворачиваюсь к судье, принимаю немного обиженный вид, стараюсь говорить самым вдумчивым голосом, каким только могу, и говорю:

– Частично. По моему мнению, у него есть частичное понимание своей болезни.

Чарли не был плохим человеком, и Тайо его не беспокоил. Он прекрасно знал вопросы, которые обычно задавала ему полиция, и после многих лет лечения знал все, что спросят его психиатры. Он просто сидел и качал головой, ожидая, когда мы двинемся дальше.

Я продолжил:

– Можно мне взглянуть на ваши ноги?

Чарли снова попал к нам в отделение после того, как сбежал из предыдущей больницы. В то время он ходил босиком, и, видимо, поэтому тамошний персонал не ожидал, что он сбежит.

Теперь его ступни покраснели – отчасти от крови, отчасти от холода, отчасти от хождения босиком по дорогам, обочинам и лесам. Обе его ноги распухли и целиком покрылись порезами, волдырями и занозами. Раны воспалились, из них тек гной.

– Они немного пострадали, – сказал я, зная, что его нужно отвезти в травмпункт, чтобы вытащить из ног стекло и занозы.

Я взял мазок с одной из ран, которая выглядела инфицированной, и прописал ему несколько антибиотиков.

– Мне нужно отправить вас к врачу, чтобы он осмотрел ваши ноги. Пожалуйста, не сбегайте.

Чарли ухмыльнулся.

– Я и не собираюсь, док, – я видел забор по пути сюда. Я могу уйти, когда захочу. Но не уйду, – добавил он, – я слишком устал.

Чарли окликнул нас, когда мы уходили, и посмотрел на Тайо.

– Вы спросили, мастурбировал ли я.

Тайо кивнул.

– Мне и не нужно было. Я и так был в экстазе.

ЭКСТАЗ – ЭТО СОСТОЯНИЕ КРАЙНЕГО СЧАСТЬЯ. ОНО ВЫХОДИТ ЗА РАМКИ ОБЫЧНОЙ РАДОСТИ, НА КОТОРУЮ МЫ НАДЕЕМСЯ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ, И ПОДРАЗУМЕВАЕТ ИЗМЕНЕННЫЙ УРОВЕНЬ СОЗНАНИЯ, ИНОГДА СОСТОЯНИЕ, ПОДОБНОЕ ТРАНСУ, В КОТОРОМ ЧЕЛОВЕК ОТДЕЛЕН ОТ САМОГО СЕБЯ.

Люди часто ассоциируют экстаз с эйфорией от религиозного переживания. Люди всегда, с тех пор как появились как биологический вид, хотели уметь вызывать у себя экстаз. Мы используем для этого медитативную практику, музыку, общение, пост, религию, танцы, культурные практики и психотропные препараты – все, чтобы испытать чудеса экстаза. Женщина, которую я когда-то лечил от шизофрении, просто случайно пережила опыт общения с Богом. Когда я попросил ее описать мне его, у нее не нашлось слов. Это превосходило любой другой опыт в жизни, и она не смогла описать свой краткий, но интенсивный момент эйфории. Я видел такое же выражение тоски на лице игромана, пытающегося всеми силами воссоздать чувство от «большого выигрыша», который избавил бы его наконец от зависимости, и на лице погрязшего в пороках героинщика, все еще отчаянно нуждающегося в утешении с помощью дозы опиатов.

Я не против признать это чувство, как агностик, неупотребляющий наркотики, который не умеет танцевать и с трудом пропускает прием пищи, я немного завидую другим и думаю, что, возможно, что-то упускаю.

Тайо спросил Чарли, что он имел в виду, говоря об экстазе, и мы застыли у двери, ожидая ответа.

На лице Чарли появилось отсутствующее выражение.

– Ну, я имею в виду, это было действительно потрясающе. Я думаю, нет, это скорее похоже на то, что все сошлось воедино. Я был миром, целым миром, все это было во мне, это было, вы знаете… – Он посмотрел вниз на свои ноги и увидел, конечно, в какое кровавое месиво они превратились. – Это было прекрасно, – тихо сказал он.

Мы подождали еще немного, но Чарли молчал, все еще глядя вниз. Помню несколько событий в моей жизни, которые доставили мне такую радость, что я всякий раз, просто думая о них, заливаюсь слезами. Но эти события всегда были связаны со мной лично или с теми, кого я люблю. Чарли, несмотря на свою болезнь, а возможно, и из-за нее пережил нечто божественное.

– Ты можешь проверить, употреблял ли он клозапин, – сказал я Тайо, когда мы тащились обратно по отделению. – Я удивился, если бы он его принимал. Я думаю, что он скрыто не подчинялся требованиям в предыдущей больнице.

Тайо кивнул.

– Я думаю, нехорошо, стыдно так про него думать.

Уровень клозапина в крови Чарли вернулся к нулю. Он принимал множество лекарств против своей болезни, и ничего не помогало. Вот почему пациент начал прием клозапина в нашем отделении. Насколько я мог понять, Чарли тщательно подбирали лекарства около года.

Позже, после того как мы стали давать ему жидкий клозапин, он признался, что клал таблетки между зубами и щекой, а затем выплевывал их некоторое время спустя. Гораздо труднее держать жидкое лекарство во рту и при этом вести беседу с медсестрой. Но и тогда, в первые дни лечения, он пытался выплюнуть лекарство, как только возвращался в свою палату. В итоге мы давали ему лекарство натощак, а потом медсестры сидели с ним в течение двух часов. Это был долгий и трудный процесс. Чарли еще дважды пытался сбежать, находясь под моей опекой, но это были уже не такие решительные попытки. Вместо того чтобы убежать в лес, он отправился в местную кофейню, а затем сам вернулся в больницу. Я никогда не отчитывал его за это, а просто дал ему «отгул» из больницы. Я никогда не проводил с ним терапию как с преступником, совершившим преступление на сексуальной почве, – ни в какой форме.

– Ты обращаешься с ним не как с судебно-медицинским пациентом, – иногда ворчал Тайо.

– Да, и я очень рад этому, – отвечал я, и Тайо приходилось смириться с этим.

В итоге восемнадцать месяцев спустя Чарли выписали из моего отделения. Он принимал клозапин, и в последний раз его видели выступающим на национальной конференции, где он рассказывал психиатрам о том, каково это – быть их пациентом. Он впечатлил всех своим докладом. Нам нужно больше таких опытных экспертов.

«Снотворные» таблетки для миссис Бейнбридж

Еще работая в тюрьме, я впервые осознал, насколько серьезной проблемой могут быть запрещенные вещества.

– Это не моя вина, – сказал заключенный, сидящий передо мной. Худой мужчина с растрепанными волосами и свежими следами уколов на руках. Он прибыл в Кэмпсмур накануне вечером, и его отправили в медицинский центр, где я проводил его обследование.

– В записях сказано, что вы не употребляете наркотики, а на самом деле что вы принимаете? – спросил я.

Он держался за живот, раскачиваясь взад-вперед, и его