Джен подошла ближе и склонилась ко мне, пристально разглядывая с головы до ног.

– Знаешь, я думаю, что с сольными номерами ты справишься, но тебе нужно отрепетировать ту часть, где ты поешь с Лимом. Не отнекивайся, он был недоволен именно этим!

– Да я готова! – бросила с вызовом, выпятив грудь.

– Ну и отлично! – сощурилась Джен и отступила на два шага назад. – Ку-у-урт! Сюда иди!

Последней фразой Микел спародировала одно из, похоже, самых любимых выражений Лима. Во всяком случае, во время репетиции по отношению к группе и к нам он использовал его не один раз. Рейнхарт ошарашено и неловко спрыгнул с перил на крышу, огляделся и вопросительно ткнул себе пальцем в грудь, не будучи уверенным, что его просят о помощи.

Я виновато улыбнулась и замахала ему руками, мол, ничего не нужно, и косо посмотрела на Джен. Но в этот момент над крышей эхом раздался тихий бархатистый смех. И мы все прекрасно знали его обладателя. Сегодня в этом не было ничего угрожающего, пронизывающего или обманчивого. Просто смех вампира, который с немного насмешливой улыбкой смотрит на тех, кто только начал свой жизненный путь.

Рюи стоял у выхода на крышу, привалившись спиной к стене. Сегодня он уже не походил на принца из готической сказки. Разве что совсем чуть-чуть. Простые узкие черные штаны с серебристой цепочкой на бедре, черный пиджак, белая футболка и массивный крест на груди. Все еще слегка «в образе», но как-то «ближе к народу», что ли. Рубиновый взгляд коснулся каждого из нас: и меня, и Курта, но задержался особенно долго на Джен.

Я подступила ближе к подруге и как могла тихо произнесла:

– Кажется, кто-то определенно разглядел в тебе особенную жилку… или особенную венку!

Микел повернулась лицом ко мне, отрываясь от созерцания вампира, и я мстительно улыбнулась спонтанной шуточке. Ну не все же время ей подкалывать меня и Ван Райана? Но ее поведение говорило о том, что я попала в цель.

– Иди к нему, – мой шепот стал еще тише.

Джен подняла глаза к небу, потом смежила веки и чуть заметно мотнула головой.

– Наверное, – начала она, – я слишком затрахалась. И уже не хочу ничего. По крайне мере, пока.

Что ж, понять ее было совсем не сложно. В каком-то смысле я была готова пустить все на самотек еще сегодня утром. За день произошло слишком многое. И сцена в номере Драйдена, и выступление Вульфа… У меня не было никаких идей, что со всем этим делать, но я знала одно. Мне нужно выйти на сцену. Нужно так, как никогда прежде.

Рюи вдруг отклеился от стены и направился к нам. Я уже собиралась пойти к Курту, дабы не мешать, но к моему огромному удивлению теперь вампир смотрел лишь на меня.

– Вы уже решили, что будете исполнять? – ненадолго он все-таки перевел взгляд на Джен, и я заметила, как ее щеки чуть тронул румянец.

– Да, собственный материал! Ну, почти, – уверенно ответила я, но следующая фраза меня огорошила.

– А ты уже решила, как будешь петь? – с беззлобной насмешкой спросил вампир.

– Ч-что?

Мои глаза широко распахнулись, а слова застряли в горле. И только потом я вспомнила, что какой-то сценический опыт остался у него за плечами, в отличие от господина директора.

– Извини, – тут же смягчился вампир и выставил руку в примирительном жесте, – я не преследую цель тебя обидеть. Просто Сети иногда приносят всякое. Если знаешь, что и как искать…

Где-то неподалеку хмыкнул Курт, а я криво улыбнулась в ответ. Чего у этого вампира не отнять, так это того, что он определенно больше знает и понимает современный мир, чем один небезызвестный полукровка…

– Ты часто поешь лишь как исполнитель каверов. Подражаешь чужому голосу, тембру, интонации… Но завтра, на концерте, все должно быть по-другому. Не бойся петь настоящим голосом. Особенно, если тебе есть что сказать!

Я застыла, как завороженная, а потом кивнула, соглашаясь с его словами.

***

Октавия и Мелоди. Сегодня на концерте нас будут называть именно так. Вокалистка и клавишница, которые уже через несколько минут должны будут выйти на сцене вместе с «Вайолетс». Но мы лишь «затравка». Небольшой холодный душ для всех поклонников группы, которые увидят меня и Джен в компании с Натализой, Брэндоном и Йоханом. Последний любезно уступил свое место Микел. До того, как мы покинем сцену, он будет гитаристом.

И ни меня, ни Джен, то есть Мелоди, уже не удивляло, что этот мужчина играет на гитаре столь же виртуозно, как на клавишах и скрипке.

Какое-то время я стояла одна в темных кулисах, погрузившись в себя. Кристаллы на сцене слабо подсвечивались фиолетовым. Из зала доносились шум, легкая фоновая музыка, крики и призывный свист зрителей. Они звучали симфонией в моих ушах.

Я закрыла глаза и хитро улыбнулась сама себе. Да, сегодня утром мы явились в Купол Свободы, когда из всей группы тут был только один Джаспер Лим. Было сложно понять, остался ли он доволен переменами, которые произошли во мне за день, но он определенно их заметил и принял, когда мы начали репетировать.

Я несколько раз приподнялась на носках, чтобы чуть размять ноги в «костяной» обуви, когда мне на плечо деликатно легла маленькая женская рука. Едва не вздрогнув от испуга, я повернулась. Позади стояла светловолосая девушка с короткой стрижкой и в синем костюме с белым шарфиком, повязанным на шее бантом. Она держала в руках папку-планшет с какими-то бумагами и телефоном, чей дисплей светился от звонка в беззвучном режиме. Девушка поправила очки квадратной формы в массивной оправе, которые делали ее очень похожей на строгую, но очень молодую воспитательницу. И тогда я поняла, кто передо мной. Не так давно я видела ее в проекции вместе с сыном Нат и Йохана.

– Вы… няня? – вырвалось у меня само по себе.

Девушка немного встревожено улыбнулась.

– Можно и так сказать, – тихим тонким голосом произнесла она. – Я – Бэтти, ассистент группы, но работаю чаще всего с Йоханом и Натализой Норбергами. Вчера мне действительно пришлось подменять няню их сына, потому что та приболела…

Я хотела что-то спросить, но Бэтти остановила меня.

– Мисс… Октавия, вам звонят, – сообщила девушка, и только тогда я заметила, что у нее в руках мой телефон, который должен был оставаться в гримерке до конца выступления.

Она протянула мне трубку, и я с ужасом заметила, что на дисплее высветилось имя Саманты Стефанис. Сердце сжалось от какого-то холодного дурного предчувствия, но не ответить было нельзя. Дрожащей рукой я приняла мобильный из рук девушки, откинула крышку и ответила на звонок, повернувшись к ассистентке спиной.

– Кристина? – голос Стеф звучал настолько отчаянно, что у меня чуть не подкосились ноги.

– Ты… ты в порядке? – на той же панической ноте выпалила я, сильнее прижимая трубку к щеке.

Полсекунды Саманта молчала, я слышала гул мотора, чью-то обеспокоенную речь рядом и странное дыхание журналистки. Наконец, она сглотнула и с трудом заговорила: