Однако Палмер шел не к дверям. Он остановился в нескольких футах от них и отпустил Конни так неожиданно, что та свалилась на пол.

– Ч-что вы делаете? – спросила она, стуча зубами от холода. Неудивительно, что она не чувствовала руку: ее пальцы уже посинели.

– Заткнись, – ответил он. – Никуда ты не пойдешь, – он поставил ногу на ее руку и начал медленно давить. – Пока что.

Она попыталась уцепиться за его ноги другой рукой, и ей частично удалось перекатиться и ухватить его за голень. Если бы Конни смогла укусить его достаточно сильно, он бы отступил, но она не успела. Он пнул ее другой ногой, и когда холодная грязная подошва его ботинка врезалась в ее щеку, ей вспомнилось, что он сделал с Худощавым в озерной комнате. Конни почувствовала привкус крови на языке. Она лежала, глотая ртом воздух и глядя в потолок, откуда с балок свисал поблекший каяк. Взглянув на Палмера, она увидела, как тот открывает люк в полу лодочного сарая, который она не заметила раньше. Вскрикнув от усилия, он поднял одну дверцу из двух. Теперь шум реки внизу стал громче, речной запах усилился. Когда одна створка была открыта, он с легкостью откинул вторую, и Конни увидела чернильную тьму внизу.

Перевернувшись на живот, она попыталась отползти обратно ко входу, но Палмер схватил ее за капюшон куртки и дернул назад.

– Э нет, не получится, – сказал он, кинув ее к люку. Она упала на опасно близком расстоянии от него и осталась лежать на спине, прижимая к себе болезненно пульсирующую руку.

– Встать, – приказал он, тыкая ее в ребра носком ботинка.

– Не могу, – ответила она.

– Нет такого слова. Твоя мама должна была научить тебя этому… – Он снова пнул ее, на этот раз сильнее, и девушка почувствовала спиной край люка. Ей с трудом удалось откатиться от края и подняться на четвереньки – или, скорее, на две ноги и правую руку, поскольку левая практически не действовала. Девушке казалось, что рука даже может быть сломана. Попытавшись сосредоточиться, она умудрилась оттолкнуться от пола и встать. Ее голова сразу же закружилась, и Конни закачало. Она инстинктивно вытянула руку, чтобы восстановить равновесие, но ухватиться было не за что – Палмер отошел назад, подальше от нее, – и она пошатнулась. От холода ее ноги окоченели. Взглянув вниз, девушка с удивлением обнаружила кровь на джинсах: должно быть, она обо что-то порезалась, пока Палмер ее тащил. Ее ноги онемели и ничего не чувствовали.

– И что т-теперь? – спросила она, пытаясь сосредоточиться на том, что находилось в лодочном сарае позади Палмера. Там стояло какое-то садовое оборудование, газонокосилка и весло каяка, но ей ни за что не удалось бы проскочить мимо Палмера и добраться до них.

– Ты поплаваешь. Вот что произойдет, – произнес он, указывая на люк и черную воду внизу. – Ты споткнулась, люк оставили открытым, и ты упала. Трагическое происшествие, – он улыбнулся. – Прямо как с твоим другом Блейком.

– Хочешь сказать, что тут… – прежде чем она успела закончить предложение, к ее горлу подступила желчь, девушка развернулась, и ее стошнило в Темзу. Когда тошнота наконец отступила, Конни вытерла рот рукавом и выпрямилась.

Палмер наблюдал за ней с равнодушным презрением на лице.

– Но почему? – удалось ей спросить, хотя горло саднило от рвоты.

– Он оказался не в том месте не в то время, – пожал плечами Палмер. – Он видел меня. Жаль, такой симпатяга… Но, как я уже сказал, произошел несчастный случай.

– Лживый ублюдок, – прошептала она.

Глава 47

Когда полицейский побежал за Ллойдом, Рэймонд воспользовался шансом и припустил что есть духу. Он несся через заросли, словно дикий вепрь, учуявший запах падали, и на полной скорости влетел в старую «коробку для пилюль», остановившись за мгновение до того, как свалился бы со ступенек головой вперед. Он перепрыгивал через две ступеньки и, не рассчитав, пропустил одну, проехавшись по оставшимся. Упав и больно ударившись правым бедром – все-таки ему было шестьдесят семь, – он нащупал в кармане пробку. Слава богу, она была на месте. Он бы выглядел полным идиотом, если бы сам напоролся на нее.

Рэймонд встал и стал искать в другом кармане фонарик. Бедро болело после падения. Где он? В туннеле было темно: либо дверь в озерную комнату закрыта, либо кто-то выключил свет. Мужчина проверил карманы, но фонарика там не было. Наверное, он оставил его дома или выронил при падении. Рэймонд уже бывал раньше внизу без фонаря – он не боялся потеряться, ведь туннель мог вывести только в одно место, – но это было еще до того, как Проныра стал шнырять здесь. Теперь тьма пугала.

Двигаясь на ощупь вдоль стены туннеля, Рэймонд шел вперед так быстро, как только мог. Ходьба в полной темноте нервировала его, и мужчина сосредоточился на текущей задаче. Тогда, много лет назад, он не сумел спасти Грегори и медсестру Эбботт, но, возможно (всего лишь возможно!), он сможет спасти Конни. Его сердце бешено колотилось. Однажды ему было так же плохо после сэндвича с тунцом, и теперь он жалел, что съел пачку бисквитного печенья. Рэймонд беззвучно рыгнул и скривился от горького привкуса апельсинового джема.

Он медленно продвигался вперед по туннелю. Мужчине показалось, что темнота впереди как будто стала немного другой. Он понял, что дверь в озерную комнату открыта: мрак впереди был еще гуще, чем в туннеле. У двери он прислушался, пытаясь уловить признаки чужого присутствия, но стояла оглушающая тишина.

– Конни? – прошептал он, нащупывая выключатель.

Когда зажегся свет, глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к нему, но вскоре Рэймонд понял, что здесь никого нет. Дверь, ведущая к декоративным руинам, была открыта, и живот мужчины скрутило от ужаса. Он опоздал? Рэймонд заметил, что стол был отодвинут к стене. На полу он увидел следы. Подойдя поближе, он заметил там несколько капель крови и что-то еще, что-то бледное. Он наклонился и, присмотревшись, отшатнулся. Это был зуб – или, по крайней мере, часть зуба. Вряд ли Конни могла выбить кому-то зуб, и в его голове пронеслась тревожная мысль: Проныра. Рэймонд взглянул на открытую дверь в туннель, ведущий к руинам, и понял, что выбора у него нет, – и неважно, бродит ли тут Проныра… Он зажег свет в туннеле и двинулся по овальному проходу. Лампы над головой тихо гудели, а он все шел вперед: сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока наконец