после того, как его день накрылся медным тазом). Он потянулся за угощением и, разорвав упаковку, целиком запихнул в рот первое печенье. Раздавив его часть языком и почти не прожевав, Рэймонд проглотил диск из резиноподобного оранжевого желе. Не успев опомниться, он так же поступил со следующим печеньем, и еще с одним, и еще – пока в пачке не осталось последнее.

Он отодвинул пачку в сторону и закрыл лицо руками. Рэймонд чувствовал себя ужасно. Он оставил Конни в озерной комнате наедине с Ллойдом… Рэймонд знал, что Ллойд делал с дамами. Почему он не попытался ему помешать? Ллойд мог превратить его жизнь в ад, он это знал… и Колдер тоже знал. Рэймонд ненавидел их обоих. Его победа в суде над Колдером на самом деле оказалась с привкусом горечи. Он обладал правом остаться в доме привратника, так постановил суд, но это не значило, что Колдер оставит его в покое. Особенно учитывая, что на него работали придурки вроде Ллойда, которые могли делать всю грязную работу.

Внезапно Рэймонд осознал, что его лицо стало мокрым от слез. Смахнув их руками, он засунул в рот последнее бисквитное печенье и на этот раз разжевал его до конца. Рэймонд думал о Конни. Нужно было вернуться, нужно было помочь ей. Она пообещала посмотреть с ним его фильм, а она не сделает этого, если он не вернется и не поможет ей. А еще она ему нравилась. Разговаривая с Рэймондом, девушка смотрела на него, – далеко не все так поступали, а уж тем более такие красавицы.

Нужно собраться и поискать в комнате что-то подходящее, что можно использовать в качестве оружия… хотя что он будет делать с этим оружием, он не знал. Он просто чувствовал, что с ним в руках он будет ощущать себя в большей безопасности. Рэймонд вспомнил слова, сказанные однажды миссис Муир во время просмотра боевика: «Элемент неожиданности, Рэймонд, вот что нужно». Он снова и снова прокручивал эту фразу в голове, оглядывая дом. Рэймонд не любил ножи, ведь он знал, что они могут быть опасны, поэтому мужчина быстро отказался от идеи взять нож.

В конце концов его взгляд остановился на кухонной полке над чайником, где он хранил чайные пакетики и сахар – а еще урну. Он встал и, перекрестившись, снял с полки урну с прахом матери. Его мать умерла при пожаре, так что Рэймонд не питал иллюзий по поводу того, что он держал в руках: скорее всего, там были останки дома, в котором они жили на Пайкс-роуд, с двумя гостиными на первом этаже и двумя спальнями на втором. Возможно, туда даже попало немного праха их кошки и волнистого попугайчика.

Он осторожно открыл крышку урны с прахом Синтии Мэй Свит и поставил ее на стол. Просунув руку между пакетом с прахом и металлической стенкой урны, он нащупал пальцами что-то маленькое, круглое и гладкое и осторожно вытащил предмет. Он был в хорошем состоянии, как новый. Рэймонд вспомнил тот день, когда мать купила его. Она была так довольна… Мужчина покрутил предмет в руках, достал с одного его конца старую пробку от винной бутылки и провел кончиком по большому пальцу. Ай, все еще острый. Идеально.

Вернув пробку на место, мужчина быстро закрыл урну крышкой и вернул ее на полку. Он отключил керосиновый обогреватель и снова надел пальто, засовывая мамину шляпную булавку во внешний карман. Он чувствовал, что действовать нужно быстро. Недавно он спасал мертвых от заточения в темном ящике с костями, но сегодня он спасет кого-то живого. «Элемент неожиданности», – прошептал он себе, покидая дом привратника.

Он спасет Конни Дарк.

Глава 44

Теперь, когда они остались одни, Конни хорошенько рассмотрела мужчину, оттащившего от нее Худощавого, и, к своему удивлению, узнала в нем Чарльза Палмера.

– Вы в порядке? – спросил тот.

– Э… да, думаю, да. Спасибо за то, что вы сделали. Это, э-э-э… могло закончиться плохо… – Ее пульс потихоньку замедлялся, возвращаясь к нормальному ритму, но руки все еще тряслись. Наверное, она пребывала в шоке. – Кто этот человек?

– Понятия не имею, – быстро отозвался Палмер. – Давайте вытащим вас отсюда. Отвести вас в дом, где вы сможете согреться?

– Да, спасибо, это было бы здорово, хотя… – она подумала о Рэймонде: он будет волноваться. Девушка надеялась, что Худощавый не навредил ему.

– Хотя? – переспросил Палмер. – Вы же не хотите вернуться другим путем? Но если и так – что ж, хорошо, – он пожал плечами.

Палмер явно побывал дома и переоделся, потому что он снял свой чванливый костюм и натянул джинсы и толстовку. И все равно он походил на человека, который ходит к частному врачу, – Бонаро тоже подпадал под эту категорию. Боже, Бонаро! Она только что вспомнила о нем. Должно быть, он сейчас гадает, где она и почему даже не позвонила.

– Неважно, – ответила Конни. – Мне просто нужно позвонить, когда выберемся отсюда.

– Отлично, – Палмер показал на туннель, ведущий в дом Марш. – После вас.

– Кстати, что вы тут делали? – поинтересовалась она, пока они пробирались по ржавому подземному туннелю.

– Я пошел забрать кое-что из лодочного сарая, и мне показалось, что я что-то услышал.

Конни не понимала, как такое возможно, но сейчас просто чувствовала облегчение оттого, что так получилось, – ей не хотелось думать, что могло бы произойти, если бы он не услышал ее. В кармане она сжимала холодный на ощупь телефон, это ее успокаивало. Девушка собиралась позвонить Кирби, как только выйдет на поверхность, и рассказать ему о своем местоположении. Она переживала за Рэймонда и надеялась, что Худощавый просто припугнул его, что ничего более серьезного не произошло.

Они приближались к концу туннеля. Конни уже видела впереди спиральную лестницу. Поднимаясь по ступеням, она снова задумалась о Палмере. Что он делал в лодочном сарае в такой час? И теперь, размышляя над этим, она понимала, что он не мог услышать ее крики из сада… Девушка прислушалась к его шагам по лестнице позади нее, и внезапно ее охватил страх. Было кое-что еще – что там сказал Худощавый после того, как этот мужчина оттащил его от нее? «Почему ты постоянно портишь мне все веселье?» Несмотря на холод, Конни прошиб пот: они были знакомы.

«Не глупи, – сказала она себе. – Откуда такой состоятельный человек вроде Палмера мог знать такого скользкого типа, как Худощавый?» Да и потом, разве Кирби не сказал, что не о Палмере ей нужно волноваться?

Добравшись до верхних ступенек спиральной лестницы, она