Крошечная книжица Гарвея «Монетная финансовая школа» с момента появления в 1894 году стала бестселлером, издательским феноменом своего времени: она «продавалась разносчиками газет во всех поездах и во всех табачных лавках, читалась практически всеми». Миссис Гарвей полагала, что книга, вероятно, была продана миллионным тиражом. По предположениям самого Гарвея, выходило полтора миллиона, четыреста тысяч из которых разошлись в первые одиннадцать месяцев. Это был игривый памфлет, сводивший одного за другим тогдашних американских экспертов в области банковского дела и экономики с не по годам смышленым ребенком, наголову громившим их в «вопросе о серебре». Некоторые эксперты написали собственные, полные желчи ответные памфлеты, такие как «Монетный финансовый простофиля» и «Школьник в финансах», но им недоставало неумолимости стиля Гарвея, и они не пользовались таким успехом. Ни один из этих споров не происходил в реальности, и сама «Монетная школа» была полна выдумок: ложных посылок, неуместных аналогий, вымышленных историй и прочего пустословия, но все вместе непроизвольно давало внятное объяснение положению дел, в котором оказались американцы, да еще и в той сфере, с которой они были очень хорошо знакомы.

Американцы участвовали в баталиях в защиту и против Центрального банка Соединенных Штатов; единой валюты и нерегулируемой банковской деятельности; частных денег и государственных денег. За их плечами был опыт «континенталок», обменных контор, разгула фальшивомонетничества, поддельных чеков и «пластырей», конвертируемых облигаций, кредитных билетов, иностранной монеты и монетного паритета. Выражение «дешевые деньги» родилось в Америке, как и словосочетание «денежное обращение», термины «инфляция» и «депрессия». Никого не отпугивали слишком заумные объяснения. Люди видели, в чем проблема — падающие цены, — и соглашались с ее решением — больше денег. Потомки тех, кто изобрел современные деньги, не видели причин, почему нельзя экспериментировать дальше. Деньги не были покрыты тайной, как не являлись и «мрачной наукой».[107]

Деньги были тем, в чем американцы всегда ощущали себя компетентными для обсуждения, что до некоторой степени не дано понять европейцам.

Несмотря на вечно недовольный вид, «сильвериты» иногда получали желаемое. В 1877 году им удалось провести закон, обязывавший Казначейство ежемесячно выкупать и чеканить серебро на сумму от 2 до 4 млн долларов. В течение следующих тринадцати лет государство отчеканило 378 млн серебряных долларов на общую стоимость в $308 млн. Несмотря на все разговоры об «отцовском долларе», в реальности никто не хотел иметь дело с этими монетами, и их было очень трудно запустить в обращение. Банки не видели необходимости в использовании переоцененной монеты, когда взамен имелось золото. Население находило эти монеты тяжелыми и неудобными. Казначейство рассылало их так далеко, как могло, но они возвращались назад.

Ситуация становилась все более невыносимой. Правительство столкнулось с возможностью полной утечки золота из страны. Иностранные инвесторы беспокоились, что, если США перейдут на серебряный стандарт, их вложения вернутся к ним в виде доллара, реальная стоимость которого равнялась лишь восьмидесяти центам. Но «сильвериты» и сторонники инфляционной политики раскололи Конгресс.

В 1890 году новый акт обязал государство выкупать серебро в обмен на соответствующие сертификаты, приобретавшие характер законного платежного средства. Это решение закачало в экономику еще 156 млн долларов; ставки были низкие, и золото стремилось уплыть в Лондон, где ставки выше. Но, когда в мае 1893 года Гловер Кливленд вступил в должность президента, ему сразу пришлось столкнуться с денежной паникой, породившей один из самых продолжительных экономических кризисов в американской истории.

Страна просто не могла продолжать обменивать серебро на золото, но делала это на протяжении семи лет. В мае 1893 года банки начали отказываться погашать банкноты, и президент потребовал принять чрезвычайный акт об отмене закупок серебра. Но этого оказалось недостаточно. Иностранные инвесторы продавали имевшиеся на руках ценные бумаги Соединенных Штатов в обмен на золото, пока это было возможно. Правительство начало распродавать облигации, чтобы удержать золото; но всякий раз, когда его золотой резерв пополнялся, он быстро истощался вновь. К 1895 году государство действовало уже в кризисной ситуации: резервы упали с безопасного минимума в 100 млн долларов до 40 миллионов, и 2 млн долларов покидали Казначейство ежедневно. Финансист Дж. П. Морган скроил европейский синдикат с участием Ротшильдов, чтобы выкупить государственные облигации в обмен на золото, но, едва новость о предстоящей сделке была объявлена, газеты заклеймили участников синдиката «евреями-кровопийцами и иностранцами». Казалось, что Кливленд стал республиканцем, хотя являлся консервативным приверженцем твердой валюты. Впоследствии его поместили на тысячедолларовую купюру. Демократы отводили глаза.

Последняя великая волна американской миграции захлестнула так называемую Великую Американскую пустыню[108]после окончания Гражданской войны. Переселенцам благоприятствовали обильные дожди, новые железные дороги и доступные кредиты, как только сюда устремились деньги с Восточного побережья для инвестиций в породистый скот и закладные на фермы. Затем последовала очень снежная зима 1886-го, засухи 1887-го, отток восточного капитала и все ниже падающие по спирали цены на пшеницу и хлопок. Когда банкиры стали отбирать у владельцев заложенные фермы, пионеры обнаружили, что впервые в американской истории дальше ехать некуда. Перепись 1892 года объявила об окончательном исчезновении американского фронтира. «На Канзас уповали, на Канзасе и разорились» — могло стать девизом сотен повозок, катящихся обратно на восток.

Здесь был в самом разгаре промышленный подъем. Гражданская война сделала из северо-запада промышленного гиганта, задав США курс на превращение одно поколение спустя в крупнейшего мирового производителя. Фабрики поглощали свободные руки и всасывали свободные деньги. Сколачивались состояния и закладывались основы для продуктивной, конкурентной и приводимой в движение долларом американской экономики.

Возникла американская индустрия, призванная наполнить американские дома бесчисленным ассортиментом товаров, от холодильников до швейных машинок.[109]Жесткая конкуренция сбивала на прилавках цены и приводила к росту заработной платы. Деньги меняли владельцев так часто и в таком количестве, как никогда прежде. Некогда локомотивом экономики была земля, теперь эту роль исполняла промышленность. Общий фонд заработной платы граждан, занятых в американской промышленности в 1800 году, составлял 28 млн долларов. В 1900 году он составил 2,4 млрд. Неделю за неделей падающая по капле наличность становилась источником пропитания для миллионов семей.