Это время политических баллад, песен а капелла, гимнов и парадов. У каждого было свое мнение. Даже республиканские оптовые торговцы мануфактурными товарами распевали собственную песню, высмеивавшую Брайана. Но годы спустя Вэчел Линдсей[110]написал стихотворение «Брайан, Брайан, Брайан, Брайан»:

Объявлен выборов итог,

Малыш Брайан проиграл

С ним проиграло западное серебро,

Проиграла западная пшеница.

Ликуют бумагомараки

Ликуют плутократы,

Сияя долларами на лацканах,

Бриллиантами на часах

И щеголяя в гетрах.

Ликуют банки, Плимут-рок,

Ликуют землевладельцы,

Пораженные кровосмесительством.

Проиграли рощи в Колорадо,

Колокольчики в Скалистых горах,

Фермеры Техаса

Проиграли питтсбургским улицам.

Проиграли цветы,

Тихий океан и Миссисипи.

Пали молодые под ударами глупых старцев.

В сосуды с ядом заключены торнадо.

Пало мое детство, пала моя мечта.

Что касается книги, родившейся из баталий вокруг дензнаков конца 1890-х годов, это была не «Монетная финансовая школа», а странная, но классическая книжка для детей Лаймена Фрэнка Баума «Волшебник из страны Оз». Баум — журналист со Среднего Запада, в 1900 году решивший, что он хочет написать всеамериканскую сказку. Благодаря одноименному мюзиклу 1939 года с Джуди Гарленд всем известна история о том, как огромный канзасский смерч унес Дороти и ее маленькую собачку То-то в волшебную страну Оз, где их домик приземлился прямо на голову Злой Волшебнице Востока, и они пошли по дороге из желтого кирпича на встречу с волшебником, который вернет Дороти домой, излечит Льва от трусости, подарит Железному Дровосеку сердце, а Страшиле — мозги.

В 1964 году Генри М. Литтлфилд написал прелестную статью[111], указавшую на некоторые забавные параллели между сказкой Баума и политической ситуацией 1890-х годов. «Волшебник из страны Оз», как выяснилось, был романом, в котором под вымышленными именами героев выведены реальные лица. Его расшифровка стала предметом академических штудий, дополнительно подстегивавшихся в 1960-е годы преподавателями истории в отчаянных попытках завладеть вниманием нерадивых студентов.

Прочерчивались все новые параллели. Страшила символизировал фермера, Железный Дровосек — фабричного рабочего, а Уильям Дженнингс Брайан был Трусливым Львом. Марк Ханна, гуру Республиканской партии, стал Волшебником, которого путешественники встретили в Изумрудном городе, где все носили очки с зелеными стеклами на золотых застежках. Он оказался крошечным сморщенным мошенником, сумевшим при помощи огромных рычагов и шестеренок убедить народ в своем всемогуществе. Оз являлось основой его власти — золотом, измерявшимся в унциях. При этом Злая Волшебница Запада, поработившая Желтых мигунов, была империалистической Америкой, отобравшей Филиппины у Испании и отказывавшаяся, подобно Георгу III, предоставить им независимость.

В собачке Тото, исходя из ее клички, достоинства и природной способности жить без алкоголя, обнаружили символ фракции трезвенников в рядах популистов. Дороти — это юная Мэри Лиз, популистская активистка из Канзаса, чьим лозунгом, адресованным фермерам, было: «Меньше кукурузы и больше ада!» (И чей полный рецепт достижения мировой справедливости заключался в глобальной сегрегации рас: популистов волновала не только почтово-сберегательная система и минимальный размер заработной платы.) Страшное маковое поле, на котором заснул Трусливый Лев, было антиимпериализмом собственной персоной — тем самым пунктом партийной программы популистов, из-за которого Брайан чуть не забыл о главном вопросе, касающемся серебра в соотношении к золоту шестнадцать к одному. Удостоилось упоминания и «преступление 1873 года»: в Изумрудном дворце Дороти проходит по семи коридорам и трем лестницам.

Четыре друга, разумеется, обнаруживают свои реальные способности, раскрыв коварный обман Волшебника, и, обзаведясь серебряной масленкой от ржавчины, Железный Дровосек возвращается к своей работе, чтобы вновь размахивать золотым топором с серебряным лезвием. Биметаллизм торжествует. Дороти, стуча серебряными башмачками, возвращается в Канзас.

Существует великое множество тех, кто питает оправданные подозрения насчет теорий вокруг романа: в конце концов, все они не могут быть верны, и Злая Волшебница Востока — это либо Гровер Кливленд, либо промышленный капитализм, а Злая Волшебница Запада — империализм, Мак-Кинли или популисты. Читателю лучше вернуться к первоисточнику — очаровательно робкому сочинению Литтлфилда, которое лишь содержит некоторые предположения.

Новая интересная трактовка Уильяма Р. Лича вообще не рассматривает роман Баума в качестве набора милых сердцу популистов ценностей одноэтажной Америки. В его прочтении «Волшебник из страны Оз» — эксцентричное торжество чудодейственной животворящей силы городской жизни, столь же роскошной и волшебной, какой предстает жизнь в Изумрудном городе, с его слухами об удивительно чистом и удобном «Белом городе», в котором угадывается Всемирная выставка в Чикаго 1893 года. Капля современной теософии на тинктуре традиционной американской шумихи породила «оптимистичную светскую» историю «с терапевтическим эффектом», в которой люди получают то, чего хотят, с помощью одного лишь жизнерадостного взгляда на вещи. «Волшебник из страны Оз» не призывает вернуться к старой доброй биметаллической Америке, а помогает американцам ощутить блага новой индустриальной экономики, дарующей каждому досуг, богатство и потребительские товары.

Баум определенно не имел ничего против больших городов и несколько раз посещал Всемирную выставку. Возможно, он распевал в адрес Брайана песенки с теми самыми республиканскими оптовыми торговцами мануфактурными товарами, поскольку кроме «Волшебника из страны Оз» в тот же год опубликовал книгу под названием «Искусство декорирования окон и интерьеров мануфактурными товарами». Баум был республиканцем и сторонником звонкой монеты, взявшимся написать американскую сказку. Это не Ла-ла-ленд, в которой обитал один из «сильверитов»: сказка практически писала себя сама.

Ветер уже захлопал в парусах «сильверитов». когда в 1900 году Уильям Дженнингс Брайан проиграл вторую избирательную кампанию Мак-Кинли. В Австралии, Южной Африке и на Клондайке нашли новые огромные месторождения золота, которые вместе с изобретением способа извлечения золота из руды при помощи цианирования резко увеличили мировые запасы золота и снизили на него цену. В конечном счете долларов стало больше. У фермеров было меньше оснований для недовольства: цены вновь поползли вверх. В марте 1900 года США окончательно перешли к золотому стандарту. Когда переполох улегся, выяснилось, что серебряный доллар больше никому не нужен.