— Ничего, скоро Цицерон встретится с ним на другомберегу Ахеронта, — насмешливо сказал Лентул.

— И все-таки это очень опасно, — вздохнулЦепарий, — но если ты считаешь, что это принесет пользу, дай им письма.

— Надо будет, чтобы эти письма подписали несколькочеловек, — вставил Цетег.

— И кого-нибудь с ними пошлем, — добавил Лентул,пережевывая хлеб, — на всякий случай.

— Ты уже решил, кого? — спросил Цепарий.

— Да. Тита Вольтурция. Я хотел послать Марция, но онпригодится нам в городе. А Тита Вольтурция я знаю уже пять лет. Этот молодойчеловек выполнит все в точности, как ему прикажут. Он был в Африке вместе сКатилиной.

— Тогда решено, — недовольно сказалЦепарий, — пошлем Тита. Я поеду в Апулею. Думаю, нам удастся собрать тамнесколько тысяч наших сторонников.

Лентул согласно кивнул головой. Заговорщики еще долгообсуждали предстоящие детали намечавшегося восстания. Ни один из троих даже неподозревал, что в эти самые мгновения, когда они решают, каким образомпереправить письма к вождям аллоборгов, послы галльского племени ужерассказывают обо всем своему патрону — римскому патрицию Фабию Санге.

К вечеру этого дня Цицерон уже знал о предложениизаговорщиков. Едва получив это известие, консул понял, что это тот самый шанс,о котором он так давно мечтал.

Фабий получил категорическое указание Цицерона не мешатьпереговорам, и еще через несколько дней письма с подписями и личными печатямизаговорщиков были вручены послам аллоборгов.

В декабрьские календы Цицерон вызвал к себе преторов — ГаяПомпотия и Луция Валерия Флакка.

— Завтра ночью из города повезут письмазаговорщиков, — сообщил консул ошеломляющую весть, — на Мульвийскоммосту нужно будет задержать послов аллоборгов и Тита Вольтурция, следующего сними.

Преторы все поняли. Они не спрашивали, откуда консул знаеттакие подробности. В общей атмосфере безнравственности доносчики и перебежчикиплодились в огромном количестве.

За четыре дня до декабрьских календ ночью, как ипредсказывал Цицерон, на Мульвийском мосту были задержаны послы галльскогоплемени и Тит Вольтурций. При обыске у них были найдены письма к вождямаллоборгов с просьбой о помощи в намечавшемся восстании. На свитках стоялиподписи Лентула, Цетега, Статилия, Габиния.

Цицерон ждал дома. Окружив здание надежной охраной, оннетерпеливо мерил шагами триклиний.

В эту ночь решалось главное — он, наконец, получилнеопровержимые свидетельства заговора против республики. Его супруга, также несомкнувшая глаз этой холодной декабрьской ночью, время от времени появлялась удверей триклиния, прислушиваясь к лихорадочным шагам мужа.

Для деятельного человека ожидание бывает невыносимой пыткой.Для Цицерона это была двойная пытка, ибо от успешно проведенного арестазависела в конечном итоге и его собственная жизнь. Цицерон не смел признатьсядаже самому себе, что более волнует его. Благо государства или собственноеблаго? Он почти искренне полагал, что защищает интересы римского государства.Цицерон неожиданно вспомнил Суллу… Каким страшным казался взгляд грозногодиктатора при жизни. И как он сейчас далек от всего этого.

Новая, не менее грозная опасность угрожает республике, итеперь история выбрала его — Марка Туллия Цицерона, предоставив ему возможностьспасти Отечество.

Глубокой ночью в триклиний, наконец, вошел Помпотий.

— Как? — вырвалось у Цицерона.

— Все в порядке, — коротко ответил претор, —все задержаны.

— А письма? Вы нашли их?

— Да, письма к вождям аллоборгов. Вот они, —достал свитки Помпотий.

Цицерон жадно развернул их, пробежал глазами, посмотрев наподписи.

— Это они, — радостно сказал он, —наконец-то. Теперь все в моих руках. — Он сжал свитки, рассмеявшиськоротким, отрывистым смехом. Посмотрев на претора, он добавил: — Хвала богам,мы сумели опередить их. А теперь… — Голос его окреп, и онвыпрямился. — Властью, данной мне римским народом и сенатом, я приказываюарестовать заговорщиков, указанных в этих письмах, — Лентула, Цетега,Габиния, Статилия.

— Я не могу этого сделать, — твердо сказалПомпотий, — в пределах города имеет право арестовывать только городскойпретор, а Лентул сам является претором.

— Да, — согласился Цицерон, — закон преждевсего. Я пошлю за другим претором — Гаем Сульпицием. Пусть Сульпиций проверит идом Цетега.

Едва Помпотий вышел из триклиния, как Цицерон громкорасхохотался, не сдерживая своей радости. Услышав этот смех, Теренция, стоявшаяв этот момент у дверей триклиния, улыбнулась впервые за эту ночь.

На рассвете следующего дня сенат, спешно собранный в храмеСогласия, ждал очередного выступления консула.

Цезарь, увидев Красса, быстро подошел к нему.

— Кажется, Цицерон добыл доказательства, — тихосказал Цезарь, усаживаясь рядом с цензором.

— Откуда ты знаешь? — спросил Красс. —Впрочем, иногда я думаю, что ты знаешь о каждом в нашем городе.

— У меня потому такие огромные долги, — вздохнулЦезарь, — что за различные сведения приходится платить большие деньги. —При упоминании о деньгах Красс подозрительно засопел и, потеряв всякий интереск беседе, отвернулся в другую сторону.

Сенаторы, заметив, как в зал вошли в полном вооружении ивстали у дверей городской претор Гай Сульпиций и префект Аврелий Антистий, встревоженнопереглянулись. На ростральную трибуну поднялся Цицерон. Он не скрывал своеготоржества.

— Сегодня ночью великие боги во второй раз спаслиРим, — начал он, поднимая руку, — на Мульвийском мосту легионерамипреторов Флакка и Помпотия случайно задержаны послы галльского племениаллоборгов и Тит Вольтурций. У них были изъяты письма, в которых заговорщикипросили… — Цицерон сделал эффектную паузу (Лентул, сидевший внизу, заметнопобледнел) и громко произнес: — …помощи в начинающемся восстании.

Сенат взорвался криками проклятий.

— Доказательства, — крикнул Луций Бестиа, —где доказательства?

— Вот они, — произнес Цицерон, поднимаясвитки, — в них не только подробные планы заговорщиков, но и их имена сличными печатями. Сегодня ночью арестованы Цетег, Габиний, Статилий, четвертыйнаходится среди нас. Это наш… — Он снова сделал свою знаменитую эффектнуюпаузу и, резко выбросив вперед руку с зажатыми свитками, закричал: — …городскойпретор Корнелий Лентул Сура.

В зале поднялся невообразимый шум. Лентул сидел молча,словно не в силах пошевельнуться. Цицерон подозвал Сульпиция.

— По моему решению наш второй городской претор ГайСульпиций сделал обыск в доме Цетега. Он расскажет всем, что он там нашел.

Сульпиций вышел на середину.