Он с трудом сдерживал слезы.

— Я уезжаю сегодня ночью, — объявил он друзьям.

— Тебя хотят испачкать в крови катилинариев, чтобызапятнать и нас, — мрачно произнес Агенобарб.

— Они не успокоятся, — негромко сказалЛукулл, — и постараются затем достать тебя, чтобы осудить. Не попадай кним в руки, Цицерон.

Ночью этого дня, выехав из города в сопровождении несколькихпровожатых, Цицерон покинул город. Собравшаяся на следующий день толпа у егодома и у стен сената вновь скандировала «из-гна-ни-е», не зная, что он ужебежал.

Но слух об этом уже разнесся по городу, вселяя страх в однихи надежду в других.

Собрав в цирке Фламиния народное собрание, Клодий вприсутствии обоих консулов принял закон против Цицерона о «лишении воды иогня», повелевавший не давать ему приюта в радиусе 500 миль[172]от Италии.

Триумвиры были довольны, но Клодию этого показалось мало. Всопровождении нескольких тысяч своих сторонников он ворвался в дом Цицерона,разграбив и разгромив все внутри. Почти все ценности были украдены, рабыизбиты, рабыни изнасилованы, а сам дом сожжен и разрушен до основания.

Вошедшие в раж и рассвирепевшие люмпены пошли на Капитолий,дабы снести статую богини Минервы. Они испытывали радость от этого деяния,словно подобное надругательство над памятником делало их более значимыми ипридавало какой-то непонятный смысл их действиям. Во все времена будуткрушиться монументы и скульптуры, и виноватый камень будет отвечать за грехилюдей. Но боль и страдания, причиненные камню, непонятным образом переходят насудьбы людские, ибо, сокрушая каменные изваяния, человек восстает противестества своего, ломая что-то и в своей душе. А невиновные камни вопиют о человеческихгрехах, словно своей смертью они искупают все мерзости людей, воплощенные вних. И люмпены, не доставшие титанов, ломают их копии, находя в этомудивительную радость и величие, словно это в какой-то мере роднит их друг сдругом.

На месте дома Цицерона Клодий торжественно пообещалпостроить храм Свободы. Люмпены торжествовали, ведь, снеся дом Цицерона, онимстили за свою неудавшуюся жизнь, за свои унижения и обиды, прегрешения ипреступления. Никогда человек, имеющий бога в душе, не замахивается на божескийдар, ибо бессмертные творения в камне есть дар, посланный человеку свыше. Нолюмпены, не имевшие в душах своих божественного огня, радостно свершаютподобное святотатство, словно эта радость в будущем хоть как-то оправдает ихсуществование на земле, переполненной мерзостями дел человеческих, их горем истраданием.

Вечером в доме Цезаря собрались триумвиры. Разгром и поджогдома Цицерона потрясли всех троих. Они впервые начали понимать, какую страшнуюсилу им удалось разбудить. И каждый спрашивал себя с затаенным страхом, сможетли он в будущем обуздать это животное или вырвавшийся на свободу хищник съествсех троих.

Триумвиры долго молчали. Их заговор удался. Они былипобедителями и властелинами Рима.

— Мы победили, — хрипло сказал Красс, вспомнивглаза своего сына Публия.

— Мы победили, — согласился Помпей, содрогаясь отрассказов о зверствах Клодия и его людей.

— Мы победили, — прошептал Цезарь, понимавший, кактрудно ему придется в будущем с неистовыми люмпенами.

Они сидели молча, три великих гражданина Рима, предавшие ипродавшие его идеалы во имя своих личных эгоистических интересов. Три простыхчеловека, сильные и слабые одновременно, столь непохожие внешне и стольвнутренне одинаковые. Они молчали, стараясь не глядеть в глаза собеседникам. Цезаряждала его армия, Помпея — молодая жена и почет в сенате, Красса — его деньги иоткупщики. Все было кончено, все законы утверждены, все постановления приняты.Они были победителями, но каждый из них глубоко в душе еще надеялся статьединоличным правителем Рима, диктатором, который возвысится над двумяостальными.

Три римлянина сидели в доме Цезаря.

А за стенами раскинулся «Вечный город» — такой страшный,непонятный, великий и жалкий одновременно, вызывающий страх и внушающий ужасвсему миру. И они были правителями этого города.

Год 696-й со дня основания Рима был их годом. Им казалось,что вершина, к которой они так долго шли, наконец, достигнута, и один лишьнебольшой переход отделял их от подлинного триумфа, величия и славы. Они неумели видеть будущее и не хотели заглядывать в эту бездну. Но мы, их потомки,знаем, что величие государственного деятеля есть ничто перед величием душичеловеческой.

Все трое римлян умрут страшной смертью, преданные иобманутые. Но в последнее мгновение своей жизни каждый из них проявит величие,достойное римлянина, и деяния этих людей останутся нам на века. Заговор всегдаостается фактом противоправным, и раз обнаживший меч должен всегда опасатьсядругого меча.

Марк Лициний Красс погибнет через пять лет. Его обманут,предадут и отрезанную голову выставят на потеху врагам. Но его мужество исмелость в последний час останутся нам на века, как деяние, достойное потомков.

Гней Помпей Магн погибнет через десять лет. Его тожеобманут, предадут и, также убив, отрежут голову, выставляя ее на радостьврагам. Но гражданская позиция, стойкость и чувство долга Помпея останутся намв назидание, как пример славно прожитой жизни.

Гай Юлий Цезарь — и его обманут, предадут, убьют. Правда,голова его врагам не достанется. А в историю этот удивительный человек войдетблагодаря своим великим подвигам, невиданному милосердию и мудрости. Этопроизойдет через четырнадцать лет.

Но пока они живы!

И они триумвиры!

И эта ночь — время их торжества!

А моя книга? Аристотель сказал: «Чтобы разбудить совестьнегодяя, нужно иногда дать ему пощечину». Пусть эта хроника будет пощечинойнегодяям и сладостным утешением всем остальным. Ибо нас больше, так учитистория!