Она не выглядела очень расстроенной или огорченной.Наоборот, она казалась успокоившейся и собранной. В половине восьмого онапоужинала и вскоре после этого ушла к себе.

Утром горничная нашла ее мертвой.

Послали за доктором. Он сказал, что смерть наступиланесколько часов назад. На тумбочке возле кровати стоял пустой стакан. Былосовершенно очевидно, что она приняла снотворное и по ошибке налила слишкомбольшую дозу. Хлоралгидрат, объяснил доктор, лекарство очень коварное. Никакихпризнаков самоубийства, никакой записки. Стали искать адреса ее родственников инаткнулись на адрес и телефон мисс Лоусон, ей и позвонили.

Пуаро спросил, не нашли ли у покойной каких-либо писем илибумаг. Хотя бы ту записку, которую принес человек, с которым потом уехали дети.

Ему ответили, что никаких бумаг не было найдено, но в каминеосталась кучка бумажного пепла.

Пуаро задумчиво кивнул.

По словам прислуги в отеле, к миссис Питерс никто неприходил и в ее комнату никто не входил, за исключением человека, который увездетей.

Я сам спросил у швейцара, как он выглядел, но швейцар ничегоне мог толком объяснить. Человек был среднего роста, светловолосый, похожий навоенного, и больше никаких подробностей. Нет, бороды у него не было, это точно.

– Это был не Таниос, – прошептал я Пуаро.

– Дорогой мой Гастингс! Неужто вы считаете, что миссисТаниос после всех усилий, которые она предприняла, чтобы увезти детей от отца,покорно передала бы ему их из рук в руки, не устроив, по крайней мере, сцены?Конечно нет!

– В таком случае кто же был этот человек?

– Вероятно, тот, в ком миссис Таниос была уверена, или,скорей, посыльный от того, кому миссис Таниос доверяла.

– Человек среднего роста, – задумался я.

– Нам совершенно не важно, как он выглядел, Гастингс. Яабсолютно уверен, что человек, которого прислали за детьми, не имел к этомуделу никакого отношения. А тот, кто действительно имел, предусмотрительнодержался поодаль.

– И записка была от него, от предусмотрительного?

– Да.

– От того, кому миссис Таниос доверяла?

– Очевидно.

– И эта записка сожжена?

– Да, ей велели ее сжечь.

– А что по поводу конверта с resume, который вы ей вручили?

Лицо Пуаро приняло необычно мрачное выражение.

– Оно тоже сгорело. Но это не имеет значения.

– Не имеет?

– Нет. Видите ли, это все осталось в голове Эркюля Пуаро.

Он взял меня под руку.

– Пойдемте, Гастингс, нам здесь больше нечего делать. Мыдолжны позаботиться не о мертвых, а о живых. Вот с ними я и буду иметьразговор.

А на следующее утро, в одиннадцать часов, семь человексобрались в «Литлгрин-хаусе». Эркюль Пуаро стоял возле камина. Чарлз и ТерезаАранделл устроились на диване – Чарлз сидел на валике, положив руку на плечосестры. Доктор Таниос утонул в кресле с высокой спинкой. Глаза у него быликрасные, а на рукаве пиджака чернела траурная лента.

На стуле с прямой спинкой возле круглого стола сиделахозяйка дома мисс Лоусон. Глаза у нее тоже были заплаканы, а прическа болеерастрепанная, чем обычно. Напротив нее лицом к Пуаро сидел доктор Доналдсон,как всегда очень невозмутимый.

Я вглядывался в эти лица со все возрастающим интересом.

Сколько раз я был свидетелем подобных сцен! Небольшаякомпания людей, все очень чинно, на всех лицах – маска учтивости. И сколько разя наблюдал, как Пуаро срывал эту маску с одного из них! И все присутствовавшиевидели, каким бывает лицо убийцы.

Да, сомневаться не приходилось. Один из присутствующих былубийца! Но кто? Даже и сейчас я ни в чем не был уверен.

Пуаро откашлялся – как всегда, немного картинно – изаговорил:

– Мы собрались здесь, леди и джентльмены, чтобы разобратьсяв обстоятельствах смерти Эмили Аранделл, имевшей место первого мая этого года.Налицо четыре предположения: что она умерла естественной смертью, что онаумерла в результате несчастного случая, что она покончила с собой и, наконец,что она погибла от руки человека, известного нам или неизвестного.

После ее смерти не было проведено никакого расследования,поскольку все считали, что она умерла естественной смертью, что и былописьменно засвидетельствовано доктором Грейнджером.

В тех случаях, когда подозрение на убийство возникает послетого, как состоялись похороны, обычно производится эксгумация трупа. Естьпричины, на основании которых я не настаивал на эксгумации. Главная из них –моему клиенту это бы не понравилось.

– Вашему клиенту? – удивленно перебил его доктор Доналдсон.

Пуаро повернулся к нему.

– Мой клиент – сама мисс Эмили Аранделл. Я действую от ееимени. Она очень просила, чтобы вокруг ее имени не было никаких сплетен.

Я пропущу следующие десять минут, поскольку они былипосвящены никому не нужным повторениям и восклицаниям. Пуаро рассказал описьме, которое он получил, и тут же зачитал его вслух. Он объяснил, что ипочему он предпринял по приезде в Маркет-Бейсинг, рассказал, как былиобнаружены улики, свидетельствовавшие о том, что несчастный случай былподстроен.

Передохнув и снова откашлявшись, он продолжал:

– Сейчас я проведу вас тем путем, которым прошел я, чтобыдобраться до истины. Я намерен показать вам, как развивались события, приведшиек роковому исходу.

Прежде всего, необходимо уяснить, какие обстоятельствавызывали тревогу у самой мисс Аранделл. Это, я считаю, сделать нетрудно. Онаупала, якобы споткнувшись о мячик Боба, но она-то знала, что мячик тут ни причем. Ее энергичный цепкий разум перебирал обстоятельства падения, и она пришлак весьма определенному заключению. Кто-то умышленно попытался повредить еездоровью, а может, даже и убить ее.

Тогда она, естественно, стала размышлять над тем, кто бы этомог быть. В доме семь человек – четверо гостей, компаньонка и две служанки. Изэтих семерых только один человек оказался вне ее подозрений, поскольку этомучеловеку ее смерть не принесла бы никакой выгоды, двух служанок она в расчет небрала, ибо обе они жили у нее уже давно и были преданы ей всей душой. Такимобразом, подозреваемых оставалось четверо, трое из которых были ее близкимиродственниками, а четвертый – тоже член семьи, поскольку это муж ее племянницы.Всем им ее смерть выгодна – троим непосредственно, одному, так сказать,опосредованно.