– Что отменяется? – спросили они хором-

– Приказ Григория Петровича.

– Не имеем права, Вероника Сергеевна, – вздохнул Стасик, –да вы не нервничайте. Вы успокойтесь. Мы ведь вам не мешаем, мы тихонечко.

Не ответив ни слова, Ника шагнула к своей машине, достала изсумки сотовый телефон, набрала код Синедольска и номер Гришиной спецсвязи, покоторой он всегда сам брал трубку.

– Ника, девочка, как ты? – спросил он, ничуть не удивившисьзвонку.

– Гриша, скажи своим качкам, чтобы оставили меня в покое.Мне это не нравится.

– Солнышко, что с тобой? Почему ты так нервничаешь?

– Со мной все нормально. Сними охрану.

– И не подумаю.

– Гриша, как это понимать?

– Это понимать так, что ты теперь жена губернатора, и тебепо статусу полагается охрана. А чем ты, собственно, недовольна? Они тебемешают? Или у тебя свидание? – он коротко рассмеялся, но смех получилсянатужным, искусственным.

– Да, Гришенька. У меня свидание, – вздохнула Ника, – и мненеловко перед молодыми людьми. Ну что они обо мне подумают?

– Да ты их не стесняйся, прелесть моя. Они думают что-либотолько по моей команде. О тебе, солнышко, никогда ничего плохого. А с кемсвидание?

– Да с одним сокурсником, – как можно небрежней произнеслаНика, – ты его вряд ли помнишь.

– Ну почему? Всех твоих сокурсников, с которыми у тебясохранились теплые отношения, я отлично помню. Так с кем же у тебя свидание?

«Нельзя называть имя… но и врать тоже нельзя. Он запростоузнает… Он приставил ко мне своих качков потому, что поймал на лжи. Вполневозможно, домашний телефон прослушивается… Господи, ну что же это такое?» – стоской подумала Ника и ласково проворковала в трубку:

– Ой, Гришенька, хороший мой, я же опаздываю, я дикоопаздываю. Неудобно. Целую тебя.

Она никогда не ворковала, не говорила мяукающим, хныкающимтоном «капризной киски». Это был не ее стиль. А сейчас сфальшивила. И самойстало противно до тошноты.

– Подожди, мы не закончили, – в его голосе послышалисьнеприятные нотки, – садись в машину, Ника. Опаздывать действительно нехорошо,но мы договорим по дороге. Так с кем же у тебя свидание?

– Ты же знаешь, я не могу разговаривать по телефону зарулем.

– Садись к ребятам.

«Он знает, с кем я встречаюсь и где, он знает, о чем мыбудем говорить с Петюней, и вполне возможно, сегодня к вечеру ему уже передадутпо факсу распечатку кассеты с записью разговора. Я что, думаю, это он, мой муж,мой Гришаня, заказал Никитку? Я правда так думаю? Я поверила гнусной анонимке?»– все это молнией пронеслось в голове, и уже совсем спокойно, без всякогофальшивого воркования и дрожи в голосе, она сказала:

– Да, Гришенька. Я, пожалуй, сяду в машину к ребятам. А моюкто-нибудь из них отгонит в гараж. Я встречаюсь в баре с Петюней Лукьяновым.Помнишь его?

– Конечно. Это тот, который стал патологоанатомом?

– Да. Так вот, мне захочется выпить в баре, и твои ребятаочень кстати. Извини, что вспылила. Просто я еще не привыкла к ролигубернаторши и жутко устала. В общем, ты сам понимаешь. Я тебя очень люблю,Гришенька.

– Я тебя тоже люблю, девочка. Будь умницей. Не нервничай ибереги себя.

Она ждала, что он спросит про Зинулю. Но он не спросил, апроизнести самой: «Да, кстати, я забыла тебе сказать…», почему-то не было сил.Язык не повернулся. Она забрала из «Тойоты» свою сумку, уселась на заднеесидение «Мерседеса» и ласково улыбнулась Стасику с Костиком.

– К «Американскому бару» на Маяковке. Если можно, быстрее.Пусть один из вас, ребята, отгонит мою машину в гараж.

* * *

Капитану Леонтьеву хотелось еще раз, уже спокойно иосновательно, побеседовать с хозяйкой сгоревшей квартиры. Первый их разговорбыл коротким и совершенно несодержательным.

На следующий день после пожара Резникова Зинаида Романовнапримчалась из Питера ночной «Стрелой» и опознала обгоревшее тело друга юностибез колебаний. На вопрос, почему Ракитин Никита Юрьевич, имея собственнуютрехкомнатную квартиру в центре Москвы, переселился к ней в конуркугостиничного типа, Резникова менторским тоном сообщила, что у творческойличности бывают такие периоды, когда необходимо сменить обстановку, иколичество комнат, а также прочие коммунальные мелочи при этом значения неимеют.

Такое объяснение всех устроило. Ну чего там, несчастныйслучай, стоит ли вдаваться в подробности? Кто их разберет, писателей, они народтакой… с придурью. Все хотели поскорее отделаться от бессмысленной, нообязательной рутины.

Сейчас капитану не терпелось поговорить с Резниковой. А онаисчезла. Нельзя сказать, чтобы капитан сбился с ног, разыскивая свидетельницу,которая была едва ли не самой важной в не существующем пока что деле. Онсвязался с матерью Зинаиды Романовны, отправил человека в Сокольники и на Арбат.

Мать сообщила, что понятия не имеет, где загуляло беспутноевеликовозрастное дитя. В пельменной в Сокольниках сказали, что судомойкаРезникова в отпуске за свой счет и когда появится на работе, неизвестно. НаАрбате, где Зинаида Романовна иногда продавала свои картины, ее не видели спрошлой среды.

Впрочем, кроме Резниковой были еще свидетели, которые никудане пропадали. Например, бывшая жена, бывшая няня, имелись еще идрузья-знакомые, адреса которых предстояло выяснить. И наконец, надо было вплотнуюзаниматься поисками Сливко, главного героя трагических событий. «А Резниковапоявится, – решил капитан, – ну куда ей деться? Да и зачем? Может, укатиланазад, в Питер? Может, просто загуляла с горя? Незамужняя, бездетная свободнаяхудожница, постаревшая хиппарочка образца семидесятых…»

Звякнул внутренний телефон.

– Давай, Андрюша, на ковер ко мне, быстренько, – услышалкапитан голос своего непосредственного начальника подполковника Саидова.

Формулировка «на ковер, быстренько» не предвещала ничегохорошего. Подполковник Саидов Анвар Саидович особенной начальственнойвредностью не отличался и подчиненных своих по пустякам не дергал. Дружелюбный,компанейский азербайджанец московского происхождения, он крутился, как умел, всложном мире мафиозно-милицейских отношений. Все знали, что грехов за ниммного, но не больше той допустимой нормы, которая соответствует служебномуположению.

Взятки Анвар Саидович брал осторожно и с умом, своихсоотечественников, занятых сомнительным бизнесом, покрывал, конечно, ностарался делать это тактично и умеренно. Подчиненных, окружных сыскарей,никогда понапрасну не обижал. В общем, Анвар Саидович был хорошим человеком итерпимым начальником.