Сочный пятидесятилетний толстяк с шикарной белоснежнойшевелюрой и смоляными брежневскими бровями, Саидов восседал в кресле, каксултан на троне. Злые языки утверждали, что подполковник подсинивает своюроскошную седину специальными оттеночными шампунями.

На этот раз Саидов был хмур и официален. У капитанаокончательно испортилось настроение.

– Заходите, товарищ Леонтьев. Я вижу, у вас появилось многосвободного времени? – не глядя на капитана, не предлагая ему сесть, произнесАнвар Саидович и загасил резким жестом только что закуренную сигарету. –Частным сыском решили заняться?

– Что вы имеете в виду?

– Сам знаешь. Садись, не маячь. Ты зачем в издательствоходил? Куда ты вообще лезешь, Андрюша? Капитан уселся и закурил.

– Анвар Саидович, я занимаюсь делом о незаконном храненииоружия. У меня в розыске Сливко Антон Евгеньевич, осужденный за убийство…

– Молчи и слушай меня! – Саидов хлопнул ладонью по столу. –Слушай и не перебивай. Оружие и наркотики у кого нашли? У этой, как ее? –Саидов болезненно поморщился. Судя по всему, он перед вызовом капитана сдокументами по делу ознакомился тщательно, однако память на фамилии уподполковника всегда была скверная.

– У Кудияровой, – подсказал капитан.

– Правильно. У Кудияровой. Ну и на хрен тебе сдался этотСливко? Не было никакого Сливко. Бред у старой нимфоманки. Она сумасшедшая,стоит на учете. Оружие и наркотики уже конфискованы. Посадить психованную бабкумы всегда успеем. Что ты суетишься, Леонтьев?

– Анвар Саидович, а как быть с пальцами? Отпечатки на банкес наркотиками соответствуют по дактилоскопической формуле отпечаткам СливкоАнтона Евгеньевича, осужденного за убийство…

– Пятнадцать лет назад, – напомнил Саидов, – осужденного ичестно отбывшего наказание.

– Да, конечно. Но он исчез.

– А откуда ты знаешь, что он существует? Со старухиных слов?Может, помер давно твой Сливко, а психованной бабке во сне привиделся.

– Отпечатки на банке с наркотиками тоже привиделись? –мрачно поинтересовался капитан.

– Слушай, ты мне здесь дурочку не валяй! Ты скажи мне прямо,Леонтьев, зачем тебе это надо? – Я считаю, что Ракитин Никита Юрьевич мог бытьубит. Несчастный случай похож на инсценировку, выполненную профессионалом. Ипрофессионал этот, вполне вероятно, Сливко Антон Евгеньевич.

– Ну и считай себе на здоровье, – тяжело вздохнул Саидов.

– Виноват, товарищ подполковник?

– Вот то, что виноват, это точно. И мне за тебя, Леонтьев,сегодня здорово намылили шею. Ну кто тебя просил лезть в издательство?

– Что значит – лезть? Я счел необходимым побеседовать ссотрудником издательства, в котором печатались книги потерпевшего. В порядкесбора оперативной информации.

– Ну ты погоди его в терпилы-то записывать, погоди. Ивообще, я сказал, не перебивай. Молчи и слушай! Если твоего писателя и замочилипо заказу, то это совсем другой уровень. Ты что, не понимаешь?

– Нет.

– Ну хорошо. Объясняю для слаборазвитых. Писатель Годунов,он же погибший от неумелого обращения с электропроводкой Ракитин НикитаЮрьевич, шестидесятого года рождения, слишком известная фигура. Знаменитость,можно сказать. Если кто его и заказал то заниматься этим должны люди сПетровки. А не мы грешные.

– Убийство произошло на нашей территории, и предварительноерасследование…

– Слушай, дорогой, ты заткнешься когда-нибудь? Прости,пожалуйста, за грубость. Из издательства позвонили в министерство, самомуЧуриченко, и говорят мол, что за дела? Неужели убийство одного из лучшихдетективщиков России расследует окружная шелупонь? Заявляется, мол, к намкакой-то сопляк капитанишко и устраивает допрос с пристрастием главномуредактору. Чуриченко тут же навел справки, выяснил, что никакого убийства небыло. Ну и, разумеется, сегодня рано утром устроил мне разнос, как мальчишке, всвоем кабинете. Теперь ты понял, Андрюша? Или тебе еще надо что-то объяснять?

– Понял, – кивнул Леонтьев, – знаете, Анвар Саидович, мнекажется, надо попросить санкцию прокурора на вскрытие.

– Слушай, Андрейка, – черные и масленые, как оливки, глазаСаидова ощупали лицо капитана, – ты как себя чувствуешь? Голова не болит?

– Нет. А что?

– У меня второй день раскалывается. Магнитные буридействуют. Они ведь и на психику действуют некоторым. Не замечал? С нервишкамиу тебя как?

– Не жалуюсь.

– Устал я от тебя, капитан Леонтьев, – печально вздохнулподполковник. – Ты завязывай с частным сыском. Пока не поздно.

– Что значит пока не поздно, товарищ подполковник?

– То и значит. Мало тебе «глухарей»? Ну куда ты лезешь? Аглавное – ради чего?

– Я уже сказал. У меня есть основания подозревать, чтоРакитин убит. Я считаю, что по вновь открывшимся обстоятельствам должно бытьвозбуждено дело. И прежде всего необходимо вскрытие.

– Это какие такие обстоятельства? – прищурился Саидов.

– Я все перечислил в рапорте. Рапорт у вас на столе.

– У нас с тобой получается как в дрянном кино, –подполковник закурил и расслабленно откинулся в своем кресле. – Злодейначальник связан с мафией и мешает герою-подчиненному разоблачить преступников.Но только это не кино, Андрюша. Я не злодей, и если писателя правда заказали,то я вполне с тобой солидарен. Надо искать убийцу и заказчика. Надо. Но я знаю,что найти невозможно ни того, ни другого. И ты это знаешь. Сам фактпрофессиональной инсценировки говорит за себя. Если сейчас поднять волну,возможно, дело будет возбуждено по вновь открывшимся обстоятельствам, к чему тывсеми силами сейчас стремишься, Андрюша. Но это будет «глухарь», который спишутна нас. Тебе это надо? Мне – нет. У нас и так по округу раскрываемость не вышесорока процентов. Куда нам еще один «глухарь», да такой крупный? Кому от этогохорошо? Мертвому писателю? Это не кино, Андрюша. Нет тебе тут ни злодеев, нигероев. Есть элемент обычного разгильдяйства.

– Разгильдяйства?

– Именно, – кивнул Саидов, – труп твоего писателякремировали ночью.

– То есть как – кремировали? Родители прилетают толькосегодня, а его уже кремировали?! Но это же невозможно без согласия близкихродственников…

– У нас все возможно, – шевельнул бровями Саидов. – Онпрошел по документам как невостребованный, кто-то там что-то напутал в морге сбольшого бодуна. В общем,