– Ш-ш-ш!

София не спала, сидела прямо, опираясь о стену. Ее темные глаза не отрывались от него, пока она пыталась протянуть ему надкушенный ломоть хлеба. Николас принял его с жадным облегчением, отрывая себе большой кусок, и принялся рассеянно жевать, переключившись с остро необходимой еды на маленькую фигурку у подножия лестницы.

С мечом, добытым Николасом в Карфагене, в одной руке, и кинжалом в другой, Ли Минь стояла, держа одну ногу на ступеньке, не отрывая глаз от входа наверху.

– Что там? – прошептал он, подходя и становясь рядом. Крики действовали ему на нервы, руки, скользкие от пота, сжимались в кулаки. – Кто там?

Ведь не… Аройнвуды же?

– На нас охотятся, – объяснила Ли Минь. Глаза ее казались черными при тусклом освещении. – Ешь и надень то, что я тебе принесла. Мы не выйдем в ближайшее время, но когда двинемся, двинемся быстро.

Николас не послушался, поднимаясь на две ступеньки выше, чтобы получше расслышать борьбу снаружи – влажные удары плоти и пронзительные вопли проникали даже сквозь самые толстые камни гробницы.

– Что – кто – там? Ты ведь знаешь?

Ли Минь вытерла пот с бровей, оглядываясь на Софию.

Николас вздрогнул, заметив, что та уже облачилась в простую белую рубашку и бежевые брюки и занималась тем, что пыталась затянуть кожаный жилет. Две пары потертых черных сапог валялись на куче одежды в центре зала, очевидно, предназначенные ему. На китаянке тоже была вздымающаяся волнами белая рубашка, правда, себе она нашла тонкие обтягивающие штаны и красный плоеный камзол, закрывающий то и другое и удерживаемый тяжелым кожаным ремнем. Им всем предстоит путешествовать в мужской одежде.

– Во имя любви Господа, скажи нам, что знаешь, – взмолился Николас. – Пожалуйста.

– Все равно не поверишь, – пробормотала она. – Если это то, что я думаю…

– Я верю, что мы на грани того, чтобы оказаться зверски убитыми, поэтому время для вдумчивых колебаний, увы, прошло, – ответил он. – Ты знаешь, кто они?

– Да. Они уже давно охотятся за вами – сколько я за вами слежу. Оставили за собой цепочку трупов – равно стражей и путешественников. Все мертвы, как тот человек Линденов в Нассау.

Николас окаменел.

– Сюда явилось зло, смердящее старостью и разложением, – продолжала Ли Минь, поворачиваясь к нему. – Они не остановятся, пока не получат то, что ищут.

– А ты-то откуда знаешь? – София, как всегда, не церемонилась. – Ты и туда свой нос совала?

– Я знаю, – тихо ответила Ли Минь, нянча каждое слово, словно боясь отпускать его, – потому что была одной из них.

– Прошу прощения? – вскинула брови София.

– Нет времени объяснять, – отмахнулась Ли Минь. – Они – Тени, взращенные Древним, украденные из семьи в детстве. Всю человечность из них вырвали кровавыми тренировками и промывкой мозгов. Они здесь с единственной целью: служить ему. Найти то, что он ищет.

София ощупывала пол, пока не нашла нож, который обычно хранила за голенищем. И выбросила его в сторону Ли Минь.

– Нет, – покачала головой китаянка, снова опускаясь перед нею на колени, позволив клинку прижаться к коже напротив сердца. – Я сбежала ребенком. Моя мать была стражем, как и моя сестра. Я родилась со способностями к путешествиям, поэтому Тени приняли меня в свои ряды, убив мою семью. Свидетели их существования сами роют себе могилы, знаете ли.

– Так как же ты сбежала? – спросила София, не опуская клинка.

– Я всегда была самой маленькой и слабой, – спокойно рассказала Ли Минь. – Древний считал, что я не заслужила привилегии служить ему. Как-то ночью, когда старшие Тени должны были учить других ночной слежке, меня выбрали на роль жертвы. Приманки. Того, кто убьет меня, ждало его лучезарное благословение.

Николас в ужасе отпрянул.

– Однако ночь была безлунной, – продолжала Ли Минь, слова сыпались из нее сами. – Я ускользнула. Они так и не нашли меня. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

«Я нашла Чжэн Ши, чтобы выучиться у нее, – вспомнил Николас ее слова. – Чтобы показать свою силу».

– Это правда, – сказал Николас, борясь с искушением потрогать кольцо на руке, пытаясь не обращать внимания на то, как оно жгло его до костей. – «Из тени придут они, ужас неся»… Почему этот… почему этот… Древний, ты сказала? Почему он хочет астролябию?

– Потому что верит, что получит полное бессмертие, если поглотит ее силу, станет невосприимчив к оружию и действию времени, – сказала Ли Минь. – Он продлил свою жизнь, забирая силу копий, но их недостаточно, чтобы насытить его. Он забивает Теням головы обещаниями, что они тоже будут жить вечно и унаследуют мир. Они – не только его слуги, но и присные.

София замотала головой, словно могла вытряхнуть из нее услышанное.

– Нет. Нет! Тот Жакаранда нас уже этим кормил! Алхимик? Чепуха и бред собачий!

Но Николас кивал, потирая лицо. Заставляя себя принять невероятное, как делала Этта, чтобы двигаться дальше.

– Ты веришь мне? – спросила Ли Минь. – В самом деле?

Он встретился с нею взглядом, впервые заметив в ее голосе неподдельную уязвимость. Безнадежность, сплетенную с отрицанием.

– Это совпадает с тем, что мы уже знаем, и у тебя нет резона нам врать. Но подозреваю, мало кто поверил бы тебе, не будь у него доказательств прямо перед носом. Ты, стало быть, никому не рассказывала об этом?

Она снова перебросила косу через плечо, углы ее рта опустились.

– Даже и не думала – как ты заметил, история слишком невероятная, чтобы в нее поверил кто-то, кто сам в нее не втянут. Тому, кто будет болтать на каждом углу о Тенях, бессмертии и тому подобном, не поручат деликатную работу, знаешь ли.

– Знаю, – согласился Николас, теперь лучше понимая, почему она служила наемницей, а не влилась в ряды Тернов или Айронвудов. Тайну хранят или в одиночку, или не хранят вовсе.

– Так что все это правда, – заключила Ли Минь. – И если мы не сможем отсюда выбраться, то уже никогда не покинем этого места.

Крики боли сменились скулением. Ли Минь приложила палец к губам. Николас задержал дыхание, потянувшись к оружию на ремне, но его там не оказалось. Он перевел взгляд на Ли Минь, которая без зазрения совести игнорировала его, держа меч и кинжал в руках, встав в боевую стойку. Но потом его внимание снова переключилось на вход в гробницу.

Шаги звучали как обычные шаги подкрадывающегося человека. Только когда снова послышался тот же царапающий звук, долгий и тянущийся, Николас осознал, что они больше не слышат – не через многочисленные слои камня, – а чувствуют колебания, возникающие от движения. Штукатурка потоком сыпалась с потолка, и Николас, ощущая, как болезненно сводит живот, задумался, что же может быть таким тяжелым.

– Ли Минь, – прошептал он. – А это они пользуются необычным оружием: длинным, тонким клинком, изогнутым как коготь?