Мелькнула рука Ли Минь, ударившей святого отца по голове плоской стороной меча. Николас едва успел броситься вперед и подхватить беднягу, пока тот не грохнулся об пол.

– Слишком долго, – объяснила она в ответ на немой вопрос в глазах Николаса. – Надо двигать.

– А она кое в чем была права, – признала София, проходя мимо него. – Никакой ты не пират, Святой Николас. Где же твоя хваленая беспощадность, с какой ты рубаешь моряков направо-налево?

– Оскорблена подобным бесчестием, – ответил он.

Она, должно быть, закатила свой единственный глаз.

– Убей честь, пока честь не убила тебя.

Ли Минь, казалось, хотя бы знала, куда они направляются. Николасу же понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что они проникли в собор Святого Петра и шли его тихими нефами. София отзывалась о нем как о «древнем» Святом Петре, и теперь Николас убедился, что это действительно так. Открывшийся ему собор не имел ни следа того величия, которое они наблюдали с Джулианом в своих бесконечных поисках астролябии, но то был, кажется, двадцатый век? Тогда он потерял дар речи от работы мастеров, расписывавших его купол и стены. Тот собор словно бы накопил за века сокровища и величие, подобно семье путешественников. Сейчас же он был по-спартански прост, в его линиях не чувствовалось ни весомости, ни долговечности. Собор казался таким же скромным, как англиканские церкви в колониях, которые, казалось, прямо-таки гордились своей безыскусностью и мрачностью.

Проходя мимо большой капеллы, в которой незапертая дверь приоткрывала мерцание свечей, он поднял взгляд к потолку. София, шедшая следом так же тяжело, как и он, не отрывала глаза от пола. Задумавшись, он не обратил внимания, что девушка отстала на несколько шагов, а потом и вовсе остановилась.

– Боже правый, Картер, – прошептала София. – Ты носился с этой проклятой вещицей целый проклятый месяц, а теперь вот так просто швыряешься ею?

София подняла знакомую золотую сережку с дрожащими маленькими листочками и голубоватой жемчужиной. Рука Николаса метнулась к кожаному шнурку на шее, сердце подпрыгнуло до самого горла.

Ад и проклятье…

Но оберег и сережка казались на месте, в безопасности – он почувствовал их легкий вес в руке. Но что же тогда..?

Грудь наполнила барабанная дробь, распространяясь с током крови все дальше и дальше по телу, пока он едва не потерял чувствительность в пальцах.

– Это явно не та же сама, – заявила Ли Минь, взяв сережку у Софии. – Взгляни…

Но когда они положили их обе на ладони, сережки оказались совершенно одинаковыми, сработанными одним мастером. Они составляли пару. Они составляли…

Этту.

Николас рванулся назад, спотыкаясь, побежал к капелле, пробежав ее всю вдоль и поперек, не найдя ничего и никого. Вернувшись в коридор, обезумев одновременно от неверия и надежды, стал искать другие следы ее пребывания – что угодно, что могло бы подсказать, куда она делась. Пыль разъедала глаза, замутняла зрение, душила, заполняя легкие, выдавливая последние крохи воздуха из груди. Отчаяние было невыносимым, но он не мог смириться, только не сейчас…

– Этта? – звал он так громко, как только осмеливался. – Этта, где ты?

– О, боже, – услышал он голос Софии. – Я не могу на это смотреть. Останови его. Пожалуйста.

Именно выражение лица Ли Минь заставило его оборвать беспорядочные поиски. Тщательно сложенная головоломка треснула, когда та закусила губу, стреляя глазами по сторонам.

– Ты же не про Генриетту Хемлок?

– Хемлок? – взвилась София, поднимая руку. – Погодите…

– Генриетта, дочь Генри Хемлока…

– Этта Спенсер, – нетерпеливо бросил Николас. – Ее мать – Роуз Линден, и да, Роуз говорила мне, что Хемлок – Эттин отец.

– Почему ты мне этого не сказал? – разъярилась София. – Тебе не приходило в голову, что это может быть важно, что глава Тернов заделал ребенка этой твари Роуз Линден? Бог ты мой, да это многое объясняет. Очень многое.

Ли Минь не решалась посмотреть ему в глаза. Она беззвучно шевелила губами, сжимая и разжимая кулаки. Николас чувствовал, как до тошноты скручивает живот, – он ступил в эту ловушку и не видел выхода из болезненной, жгучей клетки надежды.

– Ты знаешь, где она? Это ее мы ищем. Ее отбросило в последний общий год…

Ли Минь закрыла глаза, выпуская воздух, запертый в груди.

– Знаю. Мне… искренне жаль. Но на этом твои поиски закончены, потому что она мертва.

Этта не знала, сколько простояла так, словно приклеенная. Ужас сжал ее так сильно, что, казалось, кожу сдирало с костей. Джулиан попробовал пройти вперед несколько шагов, сдувая сажу и пепел с дороги, но лишь обнажал новые слои сажи и пепла.

– Ничего… совсем ничего нет, – бормотал он, повернувшись к ней. – Как такое возможно? Дома, люди…

Он был прав: насколько было видно сквозь дым – а без помех в виде зданий видно было далеко, – вокруг не было ничего, кроме голых скелетов былого. Если бы воздух очистился, Этта знала, что, по крайней мере, увидела бы Ист-Ривер. Она-то думала, что разрушить город сильнее, чем Сан-Франциско землетрясением, уже невозможно, но это… это было…

– О, господи! – она зажала рот рукой.

Да, она правильно подумала там, в Петрограде: это была третья, совсем новая временная шкала – время не вернулось обратно к варианту Айронвуда, как он, вероятно, рассчитывал, убивая царя. Он схватил опасные тлеющие нити истории и завязал их в нечто гораздо более жуткое. Нечто неузнаваемое.

Не осталось ничего.

Она осела на колени, внезапно лишившись способности стоять на ногах.

– Что могло вызвать такое? – задумался Джулиан. – Артобстрел? Бомбардировка?

– Не знаю, – глухо ответила Этта. – Я не знаю… нам нужно… нам нужно идти…

Если город разрушило кое-что похуже, вроде ядерного оружия, то они уже получили изрядную дозу радиации. Эти мысли буквально подбросили ее с земли, осушив слезы, уже начавшие скапливаться в глазах.

Но когда она повернулась предупредить Джулиана, что-то привлекло ее внимание: взмах света фар, прорезавший густой дым над ними.

– Выжившие, отзовитесь, – хрипел в микрофон голос, осипший то ли от переживаний, то ли «благодаря» технике. – Помощь уже идет. Выжившие… отзовитесь, если можете…

– Пошли, – скомандовала Этта, направляясь к проходу. – Надо уходить!

Джулиан покачал головой:

– Нет. Няня – я хочу найти ее…

Слова застряли у Этты в горле. Если няня была в городе, то, вероятно, искать уже некого. Но не успела она ничего возразить, как огни снова выхватили их из дыма, и автомобиль, радостно взревев, поспешил к ним. Не успел джип полностью остановиться, как человек в черном парашютном костюме с кислородной маской, – напомнившем Этте знакомый по книгам общевойсковой защитный костюм, – выпрыгнул из кузова и устремился к ним.