Он повернулся и бросился бежать, словно за его спиной горела Преисподняя.

Его немного удивило, что город мертвых устроен как самый настоящий город, но вот он петлял в темноте по извилистым улицам, сетью оплетавшим ряды гробниц и колонн. Лишь когда его ноги, в конце концов, нащупали подножие лестницы, он осознал, что начал подниматься к поверхности. Он был благодарен за испытание ступенями, за тепло, просачивавшееся в воздух с каждым пройденным этажом земли и резного камня, а при виде первых проблесков сальных свечей, закрепленных по стенам узкого коридора, чуть не разрыдался.

Еще больше он был благодарен, увидев, что София и Ли Минь уже там, поджидают его.

– Что тебя задержало? – ворчливо поинтересовалась София, сидящая на полу. – Какого черта ты отослал нас?

Николас посмотрел на нее так, будто она объявила, что только недавно вылупилась из яйца. Лишь стерев обжигающую струйку крови со щеки, он понял, что по-прежнему сжимает в руке меч. Правая рука бесполезно висела вдоль тела, но он подавил нараставший страх, чтобы не напугать их.

– Я тоже переживал за тебя, София.

– Хм, – девушка скрестила руки на груди и отвернулась. – Так и знала, что ты будешь сентиментальным до омерзения.

– Прости мне то, каким я увидела тебя в нашу первую встречу, – сказала Ли Минь. – Теперь я понимаю, какой ты на самом деле.

– Ага, идиот недорезанный, – пробормотала София.

– Ты ранен? – спросила Ли Минь. – Кроме того, что и так видно?

Запах теплого воска заполнил воздух, очищая застоявшийся в горле и легких смрад разложения. Николас обернулся проверить, нельзя ли как-то покрепче запереть дверь за ними – оказалось, можно. Он задвинул засов, не обращая внимания на голос, с издевкой говоривший ему: «Не выдержит…».

– Я кое-что видел, – рассказал он, не отвечая на ее вопрос. – И мне нужно знать… Нужно понять, что это было.

– Ты видел его. Древнего, – сказала Ли Минь, словно само лицо выдало Николаса с головой. – И он позволил тебе жить?

В то мгновение, когда он встретился взглядом с тем человеком… иначе было не описать: Николас внезапно остро почувствовал все годы своей жизни, легко помещающиеся в ладони Древнего.

– Он отозвал их – Теней, – объяснил Николас. – Не имею ни малейшего понятия, почему.

– Не знала, что он способен на милосердие.

Николас не испытал – ни на секунду – удовольствия от вспышки страха, предательски промелькнувшего в глазах Ли Минь. Она торопливо продолжила:

– На кону нечто большее. Где это, куда ты надеешься попасть? Ты все еще рассчитываешь найти последний общий год? – она вытерла лоб тыльной стороной ладони, размазывая кровь и грязь. Ее руки покрывала жидкость – такая темная, что ее можно было бы принять за черную.

«Кровь», – понял он. Кровь путешественников. В горячке битвы и бегства он не удосужился уделить более одной ужасной секунды раздумьям об агентах Айронвуда, убитых и сознательно оставленных на видном месте. Сведя их жизни к брызгам крови, их сделали не более чем издевательской насмешкой над следующими жертвами. Тени могли сделать то же самое с любым из них.

– Да, – подтвердил он. – Ты выяснила, что это за год?

– 1905-й, – сказала она, намекая взглядом, что знала уже давно. Но он был слишком опустошен болью и страхом, чтобы обратить на это внимание. – Мы можем воспользоваться проходом наверху – тем, что ведет во Флоренцию. Оттуда не ближний свет, но вряд ли путь займет дольше нескольких дней…

– Что за чертовщина творится с твоей рукой? – перебила ее София. Без предупреждения она протянула руку, схватила его за запястье и, подтянувшись, встала на ноги.

Николас отвернулся.

– Всего-навсего рана…

– Ты не шевельнул ею ни разу! – он видел, что София запустила ногти ему в ладонь, но ничего не чувствовал. – Что? Хочешь сказать, что это кольцо?

Ее голос поднялся до визга, и, казалось, она готова вырвать его руку из плеча и избить ею до бесчувствия.

– Яд Белладонны, – пояснила Ли Минь, сама взяв его руку и повертев ею туда-сюда, словно читая карту. – Если не выполнишь ее задание, он постепенно доберется до сердца и так же парализует его. О чем она тебя попросила?

– Убить Айронвуда, – буркнула София, опережая его.

– Но зачем? – спросила приглушенным голосом Ли Минь.

– Ты его видела?

– Хватит, – перебил Николас. – Обсудим это по дороге в 1905 год.

– Да, пожалуйста, – отозвалась София.

Ли Минь натянула капюшон, скрывая под ним лицо.

– Любезности тебе не идут.

«Они идут почти всему миру», – успел подумать Николас, но ничего не сказал.

– Что ж, за мной, – Ли Минь в развевающемся плаще двинулась по коридору.

– Ты должен это сделать, – внушала София на ходу. – Ты не можешь расстаться со своей жизнью ради старика. Он того не стоит. Половина человечества устроит в твою честь парад.

– А ты убьешь тех, кто тебя избил? – поинтересовался он.

Девушка отвернулась, глядя прямо перед собой, крепко стиснув зубы:

– Тут не то. Я не умру от того, что никогда не найду тех уродов. И учти: не убьешь ты – убью я. День, когда Сайрус Айронвуд получит желанное, – это день моих похорон.

«Айронвуды, – подумал он, качая головой. – Всегда готовы избавиться от своих же».

– Что случится, когда старик умрет? – вслух спросил он. – Ты заступишь на его место как наследница? Ожидая, что другие семьи построятся перед тобой во фрунт?

– Все, чего я хочу, – просто стереть этот мазок дерьма с лица планеты и засеять солью ту землю, что выкормила его, – злобно прошипела она. – Что станет с другими семьями, когда он откинет копыта, – это пусть решает кто-нибудь другой. Я больше не хочу этого касаться.

Она хочет освобождения. Девушка, казавшаяся ему олицетворением всего, за что выступала ее семья, не хотела иметь с нею ничего общего. Примечательно.

Ли Минь притормозила у следующей внушительной двери, прижимая ухо к шершавому темному дереву. Обернувшись, она кивнула Николасу, затем распахнула дверь, открывая винтовую лестницу, конец которой терялся далеко в вышине.

Николас рванулся вперед, но замер, услышав голос, донесшийся сверху. Он затянул Софию в тень за ближайшим выступом стены, на ходу придумывая возможные объяснения, что они тут делают и как оказались здесь, с ног до головы перемазанные кровью…

Вдоль каменной стены лестницы плыл свет, отмечая продвижение человека. Он появился быстрее, чем они ожидали, – пожилой мужчина в сутане с добродушным лицом, вытянувшимся от удивления.

– Мы… – София быстро перешла на латынь. – Мы явились выразить свое почтение…