chitay-knigi.com » Драма » Разговор о стихах - Ефим Григорьевич Эткинд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 85
Перейти на страницу:
бы антиритмическим началом, на фоне которого даже слабые тени ритма получают выразительность. Неритм становится элементом общей ритмической композиции. Неритм оказывается своеобразной формой ритма.

Верлибр разнообразен. Его ритмические закономерности – за пределами нашей лестницы. Индийский поэт и мудрец Рабиндранат Тагор сказал однажды: «Ритм не есть простое соединение слов согласно определённому метру; ритмичными могут быть то или иное согласование идей, музыка мыслей, подчинённая тонким правилам их распределения»[18].

Глава шестая. Рифма

…язык гнется иногда под цепями стопосложения и ярмом рифмы; но зато, как часто, подобно воде, угнетаемой и с живейшей силою бьющей вверх из-под гнета, язык сей приемлет новый блеск и новую живость от принуждения.

П. Вяземский. «Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева», 1823

Гражданин фининспектор возражает

Маяковский пытался растолковать, что такое рифма, человеку, далёкому от литературы, – сотруднику финансовых органов, взимающему налог с кустарей-одиночек. Поэт популярно объяснял:

Вам,

      конечно, известно

                            явление «рифмы».

Скажем,

           строчка

                   окончилась словом

                                             «отца»,

и тогда

          через строчку,

                       слога повторив, мы ставим

какое-нибудь

                 ламцадрица-ца́.

«Разговор с фининспектором о поэзии», 1926

Фининспектор, выслушав, мог бы спросить собеседника:

– А зачем это вам надо, такое «ламцадрица-ца»? Не кажется ли вам, что подыскивать слова, которые кончаются одинаковыми или похожими звуками, – это игра, словесные бирюльки, недостойные взрослого и серьёзного человека? Вы стремитесь высказать какую-то мысль, сообщить какую-то информацию, – при чём же тут «ламцадрица»? Чем обогатится ваше высказывание, если вы его украсите бубенчиком? Добро ещё, когда звуками играют дети, – они несмышлёные, им всё равно, чем играть. Посмотрите в окно, там во дворе моя дочка прыгает с другими первоклассницами. Вот они рассчитываются, кому водить, – прислушайтесь, что они за чепуху городят: «Эне-бене-раба, квинтер-финтер-жаба», а то ещё и так они повторяют, тыча друг в дружку пальцем: «Эн-ден-ду, поп на льду. Папа Нели на панели, эн-ден-ду». Что за ахинея? Почему поп и на каком льду? Кто такая Неля, зачем у этой бедной девочки папа где-то на панели? Звучит вроде бы складно, но ведь это бессмыслица, и вредная. А вы, взрослый дядя, туда же со своим «ламцадрица»… Наверняка вам приходится в стихах говорить не то, что вам необходимо сказать, а то, чего от вас требует слово, ожидающее рифмы. Разве оно не уводит вас куда-то вбок от вашей мысли?

Так мог бы сказать фининспектор, если бы Маяковский дал ему право голоса. Фининспектор выступает у него вовсе не как представитель именно бюджетной системы; он просто человек, чуждый поэзии, ему приходится всё растолковывать с самого начала.

Отступление о двух разговорах

Ведь и Пушкин за сто лет до того беседовал с Книгопродавцем, который говорил Поэту:

Стишки для вас одна забава,

Немножко стоит вам присесть,

Уж разгласить успела слава

Везде приятнейшую весть:

Поэма, говорят, готова,

Плод новый умственных затей.

Итак, решите; жду я слова:

Назначьте сами цену ей.

Стишки любимца муз и граций

Мы вмиг рублями заменим…

«Разговор книгопродавца с поэтом», 1824

Поэт по мере сил старался объяснить дельцу-издателю, как создаются стихи, что такое ритм, гармония, мечта, вдохновение. Делец на всё это реагировал трезво и, можно сказать, с разумно-прозаической деловитостью:

Прекрасно. Вот же вам совет;

Внемлите истине полезной:

Наш век – торгаш; в сей век железный

Без денег и свободы нет…

Пушкинский разговор кончается победой здравого смысла над романтической мечтой. Поэт сдаётся на доводы собеседника и – вот это главное! – переходит на трезвую прозу; он говорит:

– Вы совершенно правы. Вот вам моя рукопись. Условимся.

«Разговор с фининспектором о поэзии» продолжает беседу, начатую Пушкиным. Здесь тоже – внутри монолога, произносимого поэтом, который ничуть не собирается капитулировать, – вступают в противоборство поэзия и проза. Проза – это изложение финансовых доводов и соображений или характеристика поэзии языком бухгалтерского чиновника:

Гражданин фининспектор,

                                 честное слово,

поэту

       в копеечку влетают слова.

Поэзия же – это творчество, но это и прямая оценка роли поэта в современном мире, оценка, для которой Маяковский неизменно и, конечно, пародийно использует казённо-прозаическую речевую манеру, свойственную фининспектору:

Долг наш –

                реветь

                         медногорлой сиреной

В тумане мещанья,

                       у бурь в кипеньи.

Поэт

      всегда

               должник вселенной,

платящий

             на го́ре

                       проценты

                                    и пени.

Фининспектор едва ли понял всё это, несмотря на ссылки на доступные ему «проценты» и «пени». Едва ли он мог согласиться с поэтом, который с высокомерием гения ему говорил:

Слово поэта –

                     ваше воскресенье,

ваше бессмертие,

                         гражданин кацелярист.

Ведь то, что́ думает о поэте чиновник, высказано за него Маяковским:

                 …всего делов –

это пользоваться

                   чужими словесами…

Прежде мы пытались вообразить, что бы мог сам канцелярист сказать Маяковскому. Попробуем теперь представить себе, что ответил бы фининспектору Маяковский.

Тяжело вздохнув и набравшись терпения, поэт – Маяковский или другой – мог бы ответить фининспектору:

– Да, конечно, искусство похоже на игру. Но ведь и народ с самых древних времён играет звуками и словами, выражая свой опыт в прибаутках, поговорках, присказках, пословицах. Вы читали роман Льва Толстого «Воскресение»? Там фабричный человек Тарас рассказывает Нехлюдову свою историю. Жена Тараса, перед ним виноватая, начала было молить мужа о прощении, а он ей в ответ: «Много баить не подобаить – я давно простил». В народной шутке мудрый смысл: она так крепко сколочена, что кажется, будто слова самим языком пригнаны друг к другу. Тарас мог бы, конечно, сказать жене иначе: «Не стоит произносить долгие речи» или «Зачем говорить лишние слова?» А ведь его присказка куда выразительнее, да и запомнится навсегда, и ещё в ней есть особое обаяние повторяемости. Пушкин в повести «Капитанская дочка» к последней главе, озаглавленной «Суд», дал такой эпиграф: «Мирская молва – морская волна. Пословица». Какая удивительная по форме пословица, – это как бы стихотворение из двух строк, где все четыре слова крепко-накрепко связаны между собой звуковыми узами; послушайте только, какая нить тянется сквозь первые слоги: мир – мол – мор – вол.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 85
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности