class="p1">– Трон, может быть, нужен отцу, но не мне, – сказала Лорейн. – Хотя я не позволю не допускать меня к мальчику. И детей моих привезут сюда, они будут жить во дворце в полном согласии с их королевским статусом.

– Разумеется, – согласилась герцогиня. – Но их титул будет почетным, без выделения энджирсских земель и должностей помимо тех, что заслужат.

– Я велю матери соответственно изменить контракт, – сказала Лорейн. – Утром он будет готов к подписанию.

– Чем раньше, тем лучше, – кивнула Арейн.

Лорейн встала и, уходя, сжала плечо Лиши.

– Ты пришла в себя, дорогая? – спросила Арейн, жестом предложив Лише сесть.

Травница опустилась на сиденье:

– Более или менее, ваша милость.

– Называй меня Арейн, когда мы одни. Ты заслужила это, и даже большее. В тот день я могла потерять не троих, а четверых сыновей. Петер подпишет утром еще и это.

Мать-герцогиня вручила Лише королевский указ: она объявлялась графиней графства Лощина и членом королевской семьи, хотя они с Тамосом не состояли в браке.

– Здравый смысл, – пояснила Арейн, когда Лиша оторвала взгляд от пергамента. – Так или иначе, ты месяцами успешно справлялась с этой ролью, и никого другого твой народ, пожалуй, не примет. Гаред – хороший мальчик, но барон из него лучше, чем граф, особенно с его скандальной невестой.

– Думаю, он воспримет это с облегчением, – отозвалась Лиша.

– Возвращайся немедленно. И забери с собой Мелни.

– Не поняла?

– О Мелни пока забыли, и я хочу, чтобы так оставалось и впредь, – сказала Арейн. – Милн и Энджирс должны заключить союз, причем сейчас же. Никто не знает, что девочка вынашивает дитя Райнбека, и если это всплывет, ребенок вызовет ненужные осложнения. Те, что улаживаются копьями.

– Лорейн никогда не убьет дитя во чреве матери, – возразила Лиша.

– Никогда не говори «никогда». Но я скорее имела в виду ее отца или Истерли с Уордгудом, которые увидят в этом повод выступить против Милна. Я не удивлюсь, если выяснится, что кто-то из них похитил и несчастную Сиквах.

– Это возвращает нас к Рожеру, – сказала Лиша. – Он поедет со мной, и с него снимут все обвинения.

Арейн вскинула брови от ее тона, но кивнула:

– Договорились.

Лиша поднялась, вернулась к себе и начала собираться. Через два дня они были готовы к отъезду, но у стен встала красийская армия, и город охватила паника.

Глава 30

Охрана принцессы

334 П. В., зима

Рожер выглянул в крошечное оконце кельи. Из башни открывался отличный вид на красийские войска, стянувшиеся к Южным воротам.

После недель заточения в проклятой келье сегодня его собирались выпустить. Вместо этого город встал на уши, а про него забыли.

– Так и знал – чересчур хорошо для правды, – пробормотал он. – Я сдохну в этой клетке.

– Вздор, – возразила Сиквах из темноты сверху. – Я защищу тебя, муж. Если проломят стены и дойдут до собора, мы уже будем далеко.

Рожер не взглянул на нее. Теперь он и не пытался найти ее взглядом. Сиквах показывалась, когда хотела, и только. С растущим ужасом он смотрел, как воины подходят колоннами, выкатывая на позиции огромные колесные пращи.

– Ты знала, что это случится? – спросил Рожер.

– Нет, муж мой, – ответила Сиквах. – Клянусь Эверамом и упованием на Небеса – не знала. До нашей свадьбы меня посвящали во многие тайны дворца Избавителя, но я никогда не слышала о планах в ближайшем будущем распространить наше влияние за границы Дара Эверама. Дар Эверама – изобильный край, его многочисленное население предстояло подчинить воле Эверама. Благоразумно было провести там не меньше пяти лет.

– А потом возобновить захваты. – Рожер сплюнул в башенное окно.

– Это не новость, муж, – заметила Сиквах. – Мой благословенный дядя никогда не скрывал от тебя своей стези. Чтобы выиграть Шарак Ка, нужно объединить народы через Шарак Сан.

– Демоново дерьмо! – выругался Рожер. – Почему? Потому что так сказано в каких-то книгах?

– Эведжах… – начала Сиквах.

– Это сучья книга! – прикрикнул Рожер. – Не знаю, существует Создатель или нет, но я уверен, что Он не спускался с Небес и не писал никаких книг. Книги написаны людьми, а люди слабы, глупы и продажны.

Сиквах ответила не сразу. Рожер подвергал сомнению все, во что она верила, и он чувствовал ее напряжение, желание спорить, входящее в разлад со священным обетом быть покорной женой.

– В любом случае наверняка это затея Джайана, – сказала Сиквах после паузы. – По крови мой кузен – главный претендент на Трон черепов, но имя его не облечено подлинной славой. Без сомнения, он жаждет отличиться перед нашим народом, чтобы его приняли взамен моего благословенного дяди.

– Несколько месяцев назад твой благословенный дядя упал со скалы, и больше о нем ничего не слышно, – ответил Рожер. – Ты все еще думаешь, что он вернется?

– Там, где они приземлились, не нашли ни тела, ни признаков того, что он жив. Я не верю, что Избавитель мертв. Он вернется в минуту наибольшей нужды. Но что натворят до тех пор его сыновья и дамаджи? Будут ли наши войска сильнее, когда начнется Шарак Ка, или мои глупые кузены растянут их так, что они падут?

Она бесшумно опустилась рядом с ним и выглянула в окно, стараясь оставаться незаметной снаружи даже на такой высоте.

– Кровь Эверама! Там почти пятнадцать тысяч шарумов.

– В Форте помещается до шестидесяти тысяч, плюс-минус, – сообщил Рожер. – Но я сомневаюсь, что после ухода Тамоса на юг там наберется хоть две тысячи «деревянных солдат».

– Как ты думаешь, о нем говорят правду? – спросила Сиквах. – Что он атаковал войска моего кузена в Ущерб? Ночью?

Рожер пожал плечами:

– Мой народ относится к ночи и Ущербу иначе, чем твой, Сиквах. Джасин дважды покушался на меня ночью. Как и герцог с его братьями, когда взялись за Тамоса на охоте.

– Да, но это не мужчины, – возразила дживах сен. – Соловей, Райнбек – бездушные хаффиты. Я видела графа Тамоса в бою. Он, может быть, и глупец, но с сердцем шарума, и алагай дрожали перед ним. Я не могу представить, что он поступил так бесчестно.

Рожер снова пожал плечами:

– Меня там не было. Тебя – тоже. Но важно ли это теперь, когда его голову прислали в жбане матери?

– Мать не должна видеть такое, – согласилась Сиквах. – Моего кузена трудно оправдать с точки зрения нравственности.

На востоке, где красийцы разграбили хутора, поднимались столбы дыма. За день, проведенный врагом у городских стен, их занялась дюжина.

– Если они зашли так далеко на север, пала ли Лощина? – спросил Рожер, и