Мне безумно хотелось всё ему рассказать. Хотелось, чтобы Ваня понял, почему я так поступила, ведь теперь он находился в схожем положении и был вынужден хранить тайны, о которых никто и никогда не должен был знать. Только внутренний голос подсказывал, что не стоило этого делать. В своё время он обо всём узнает — ему расскажет Свет или Тьма, но не я и не сейчас…

Время шло, однако ко мне никто не приходил, словно весь персонал больницы вымер, подобно мамонтам. Я попыталась уговорить себя немного потерпеть. Потом стала ёрзать в кровати, заставляя тело снова и снова испытывать боль. Потом успокоилась. Потом веки начали слипаться…

Как оказалось, врачебное «Скоро» могло длиться много часов. А когда дверь в палату, наконец, открылась, и вошла светловолосая медсестра в компании высокой, полной и невообразимо-рыжей женщины, я поняла, что крепко и надолго заснула.

—Семёнова, просыпайся!— скомандовала рыжая, хорошенько тряхнув мою койку огромной ручищей.

—Я не сплю,— тут же отозвалась я, почувствовав, как мозг начал биться о стенки черепа, словно мячик для пинг-понга.

—Отлично,— бросила она и скрылась за занавеской.

—Отлично,— повторила блондинка, направляясь ко мне.— Если бы ты спала, Галка трясла бы тебя до нового сотрясения…

—Почему Галка?— промямлила я.

—Потому что её зовут Галина Сергеевна. Но за скверный характер мы называем её Галкой,— доверительно прошептала блондинка.

Хотелось заметить, что у неё характер тоже был не из лучших, но я промолчала, обескураженная действиями девушки. Она бесцеремонно отключила прибор подачи воздуха, даже не спросив меня о самочувствии, резким и болезненным движением оторвала полоски лейкопластыря, которые удерживали на месте кислородные трубки, и сняла маску, прихватив половину скальпа вместе с запутавшимися в ремешках волосами.

—Ай!— воскликнула я, но медсестра не обратила на это внимания.

—Кстати, до твоего отца дозвониться не смогли,— вместо извинений произнесла она.

—И?..

—И… Как ты и хотела, позвонили типа-брату.

—Спасибо,— прошептала я, тут же перестав на неё злиться.

В ответ медсестра хмыкнула:

—Надеюсь, типа-брат привезёт твои документы. А то он был не очень уверен, что сможет их добыть.

—Он приедет?— я встрепенулась, моментально почувствовав себя лучше, и попыталась приподняться.

—Лежи!— повелела она, с силой придавив меня к койке, а потом добавила почти шёпотом:— Приедет. Но если не успеет до конца моей смены, то его к тебе не пустят. У Галки снега зимой не допросишься, не то, что свидания…

—Какого свидания?— раздался громкий голос.

Занавеска пришла в движение.

Галка вплыла в мою часть палаты, забыв задёрнуть её обратно, и я увидела человека на соседней койке. Им оказался мужчина. Возраст я не смогла определить, поскольку голова, видневшаяся из-под простыни, была наполовину забинтована, а наполовину покрыта багровым кровоподтёком. Лицо опухло до такой степени, что в сплошном месиве с трудом просматривались составляющие части. Невозможно было понять, где находился глаз, заканчивался нос или начинались губы, и только вставленная в горло трубка помогала определить место расположения рта. Мне показалось, что череп мужчины тоже был деформирован и покрыт вмятинами. А ещё я вдруг осознала, что там, где должны были находиться ноги, простыня лежала совершенно ровно — у него отсутствовали ступни и голени. Как отсутствовала и левая рука — её обрубок, замотанный в толстый бинт, лежал вдоль туловища. Точнее, только вдоль рёбер…

—Не с этим ли полутелом встречаться собралась?— загоготала Галка, кивнув в сторону соседней койки ядовито-рыжей головой.

Я подняла на неё глаза, полные ужаса и боли, не понимая, как можно было шутить над такими вещами. Но увидела лишь злую улыбку на покрытом веснушками круглом лице.

—Перестань, Галь,— равнодушно произнесла блондинка и поспешила задёрнуть занавеску обратно.— Это не смешно.

—А по мне, так очень даже!— снова гоготнула она.— Ритка, ты закончила? Тогда покатили.

Галка схватила мою кровать за борта и с силой рванула вперёд. Колёсики, приделанные к ножкам, поддались не сразу, поэтому сначала меня хорошенько тряхнуло, как в маршрутном такси, а потом сдвинуло ближе к изголовью. Галка толкала койку перед собой, распахивая ею двери и сшибая все углы. Мы то резко набирали скорость, то так же резко останавливались, столкнувшись с каким-нибудь препятствием. При этом я испытывала перегрузки не меньшие, чем летчик-испытатель во время исполнения фигур высшего пилотажа. У меня даже голова разболелась от непрекращавшихся ударов и толчков. А также от непрекращавшейся болтовни Галки — её рот просто не закрывался. Она трещала и трещала, обсуждая всех и каждого в этой больнице. Отпускала шуточки в адрес тех или иных пациентов, жаловалась на плохое финансирование, состояние оборудования и отсутствие расходных материалов. Сплетничала про местных врачей и перемывала кости знакомым и незнакомым. Рита молча шла рядом. Она не участвовала в монологе, лишь изредка вставляя фразы, вроде: «Неужели?» или «Конечно!», за что я была ей безмерно благодарна. Правда, через некоторое время я привыкла к постоянному шумовому фону, который создавала Галка, и перестала его замечать, погрузившись во внимательное разглядывание ламп, мелькавших над головой.

Когда-то я слышала, что каждый медицинский работник проходил три обязательных стадии деформации психики. Сначала он жалел пациентов, пытался вникнуть в их проблемы и боялся причинить боль. На второй стадии происходило привыкание и отстранение. Врач словно отращивал толстый, бронированный панцирь и к пациентам начинал относиться, как к материалу или неодушевлённым предметам. На данной стадии останавливалось большинство врачей в наших больницах… Но самой извращённой и страшной стадией была третья, когда врач превращался в садиста. Такому доктору нравилось иметь власть над людьми и их жизнями, нравилось издеваться физически и морально, намеренно причинять боль и высмеивать немощность и проблемы.

Похоже, Галка относилась именно к третьему типу. А вот с Ритой мне повезло больше. Наверное, она находилась между первой и второй стадией. Всеми силами пыталась отстраниться и перенять поведение давно работавших в больнице коллег, однако иногда человеческие качества всё же пересиливали её старательную хладнокровность…

Последним неожиданным рывком Галка припарковала мою кровать возле какого-то кабинета и направилась в другой конец коридора, чтобы поболтать с двумя тётками в белых халатах. А Рита, не проронив ни слова, быстро скрылась за дверью, оставив меня в одиночестве.

Лежать посреди коридора совершенно голой было не слишком приятно, и я попыталась отвлечь себя, прислушиваясь к разговору женщин. Галка рассказывала пошлый анекдот, смеясь гораздо громче, чем её слушатели. Это показалось мне неинтересным и даже скучным, поэтому я просто уставилась на мерцавшую лампу дневного света, криво прилепленную к потолку надо мной. Так прошло минут десять, пока Рита, наконец, не появилась в коридоре в компании второй блондинки и нескольких шприцов. Они взяли у меня кровь для анализов откуда возможно и сколько возможно, выкачав не меньше литра, после чего неизвестная блондинка вернулась в свою лабораторию, а Рита окликнула Галку, оторвав её от рассказа очередного анекдота.