Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бабушка, перестань! — осадил ее Гена. — Папа к вам с добром, а ты проклятиями сыплешь!
Злобная старуха зыркнула на Калинича выцветшими оловянными глазами и, содрогнувшись от лютой ненависти, побрела, бурча себе под нос разухабистые проклятия, пока не скрылась за дверью туалета. По части проклятий она была непревзойденной. Проклятия были ее духовной пищей, источником ее жизненной энергии. Без них она не смогла бы существовать.
— Прости ее, папа, — с искренним сожалением сказал Гена. — Она старая — не в себе уже.
— Бог простит, — криво улыбнувшись, ответил Калинич и, поцеловав на прощанье сына, вышел в подъезд.
XXXIX
На следующий день, когда по окончании рабочего дня Калинич подошел к своей «мазде», припаркованной на стоянке у институтской проходной, кто-то сзади тронул его за плечо. Он обернулся, думая, что это кто-нибудь из коллег хочет, как обычно, попросить подвезти по пути домой. Но он ошибся. На него сквозь темные стекла очков смотрел незнакомый мужчина лет пятидесяти.
— Добрый день, Леонид Палыч. Вы не очень спешите, я надеюсь? — вежливо спросил незнакомец с исключительно серьезным видом.
На нем были дорогие джинсы и не менее дорогая рубашка навыпуск тоже из джинсовой ткани. Обут он был в роскошные кроссовки, о которых любой из современных модников мог бы только помечтать. Вся одежда незнакомца была тщательно подогнана по фигуре, густая черная бородка с проседью и спортивного вида шевелюра подстрижены столь аккуратно, словно он только что вышел из самой «крутой» парикмахерской города. Окинув его изучающим взглядом, Калинич столь же серьезно и вежливо ответил:
— Добрый день. Простите, не имею чести знать Вашего имени и отчества…
— Мелентьев. Мирослав Антоныч Мелентьев, — отрекомендовался незнакомец. — Не уделите ли Вы мне, Леонид Палыч, несколько минут вашего времени?
— Несколько минут — пожалуйста, — корректно ответил Калинич. — Слушаю Вас, уважаемый Мирослав Антоныч.
— Быть может, нам лучше поговорить в автомобиле, чтобы понапрасну не привлекать внимания Ваших коллег? — по-деловому спросил Мирослав Антоныч.
Калинич открыл дверцу «мазды», пропуская Мирослава Антоныча, а сам зашел с противоположной стороны и сел на место водителя. Калинич опустил со своей стороны стекло, так как машина была раскалена лучами еще не зашедшего июльского солнца, и в тесном салоне было жарко и душно. Кондиционера в машине не было, но был вентилятор. Калинич тут же его включил. Дышать стало легче.
— Вот что, Леонид Палыч. Мне известно о Вашей работе по части телепортации, и речь пойдет именно о ней. У меня к Вам деловое предложение. Какую сумму Вы хотели бы за него получить? — напрямую спросил Мирослав Антоныч.
— Уважаемый Мирослав Антоныч, — сказал Калинич, стремясь быть исключительно спокойным и вежливым. — Спасибо, конечно, за деловое предложение. Но я еще не оформил надлежащим образом своего приоритета в этом деле, поэтому о каких-либо сделках говорить пока рановато.
— В том-то и дело, что нас устраивает именно такое положение вещей. Назовите, пожалуйста, сумму, которую Вы согласны получить за то, чтобы впредь не оформлять никаких приоритетов, не печатать никаких сообщений, не выступать ни с какими докладами и не давать никаких интервью на эту тему. Мы в состоянии выделить Вам достаточно, чтобы Вы смогли прожить в свое удовольствие весь остаток жизни, да потом еще и оставить после себя хорошее наследство. Мы не требуем от Вас немедленного ответа. Можете подумать как следует. Ну, что скажете? — спросил Мелентьев и откинулся на спинку кресла в ожидании ответа.
— Скажите, пожалуйста, Мирослав Антоныч, кто это «мы» и что вы собираетесь делать с моим открытием? — спросил Калинич без обиняков.
— А вот это, Леонид Палыч, Вас никак не должно интересовать, — отрезал незнакомец.
— Как это — не должно интересовать? То, что я сделал, может привести к глобальной катастрофе, если попадет не в те руки, понимаете? — возмутился Калинич.
— Ну, это пусть Вас нисколько не волнует. Можете быть спокойны. Мы как раз именно того и опасаемся. Притом несравненно больше Вашего и согласны заплатить Вам только за то, чтобы Вы, даже не вводя нас в курс дела, просто уничтожили все материалы, связанные с Вашим открытием, и больше никогда ни под каким видом к этому делу не возвращались, — попытался успокоить его Мелентьев. — Хочу предупредить Вас, Леонид Палыч, что и в Ваших, и в наших интересах следует оставить этот разговор между нами. Так что? Подумаете над суммой? По рукам?
— Позвольте, Мирослав Антоныч, позвольте! Я работаю на благо человечества, а не на свалку. Представляете, что было бы с человечеством, если бы в свое время изобретатель колеса уничтожил свое детище? — откровенно возмутился Калинич.
— Леонид Палыч, мы же Вам предлагаем очень крупную и выгодную сделку. Подумайте как следует — у Вас есть еще немного времени, чтобы не упустить своего шанса, — сказал Мелентьев и посмотрел на Калинича колючим пронизывающим взглядом, от которого Леониду Палычу стало не по себе.
Мелентьев достал дорогой мобильник, и его палец с молниеносной быстротой забегал по клавишам. Калинич вынул ключ зажигания и вставил в скважину, давая понять, что разговор окончен. В это время зазвучал вызывной сигнал мобильника, и он рефлекторно сунул руку в карман.
— Не стоит беспокоиться, Леонид Палыч. Это я звоню, — сказал Мирослав Антоныч. — Уже дал отбой. Хочу, чтоб у Вас остался номер моего мобильника на случай, если Вы все же надумаете пойти на сделку с нами. Все. Не смею больше Вас задерживать. Будьте здоровы.
Мелентьев открыл дверцу, вышел из машины и, аккуратно захлопнув ее за собой, тут же смешался с окружающей толпой. «Ну и дела, — подумал Калинич, запуская мотор. — То никто не признает моего открытия, все смеются над ним и начисто отвергают, а то вдруг сплошные предложения!»
Он выехал на проезжую часть и остановился у бордюра. Достав мобильник, удалил из памяти телефон Мелентьева и позвонил Ане.
— Анюта, ты где сейчас? Уже дома? А я немного задержался после работы. В машине сижу — домой еду. Купить по пути ничего не нужно? Нет? Ну, хорошо. Тогда я скоро буду. Без меня не обедай. Пока.
Через полчаса Калинич уже загонял машину в гараж.
XL
Суббота выдалась пасмурной и потому прохладной. Ночью была гроза, прошел теплый ливень, но к обеду уже подсохло. И Калинич решил ехать на дачу за своим хламом, как они накануне договорились с Геной. В половине первого он вывел из гаража машину и позвонил на Генин номер.
