всё осознать. Слишком больно от такого вопроса.

– Я устал играть в эти игры, Алиса, – холодно произнес Мельников, с трудом поднимаясь со скамьи. – Если бы ты и вправду любила меня, то не стала бы скрывать наши отношения с самого начала.

– С-сеня…

Но Мельников отказывался слушать. Прихрамывая и хмурясь от боли, он вышел из раздевалки, направляясь к врачу за инъекцией обезболивающего.

* * *

Ледовый дворец опустел. Ушли болельщики, спортсмены и представители средств массовой информации. Таня, оставив Илью и Арину в медицинском кабинете, дошла до ледовой арены. Ноги сами вели туда. Положив ладони на борт, она блестящими карими глазами оглядывала пустые трибуны и белоснежную гладь льда. Площадка выглядела красиво и ярко, но на душе у Тани разрасталась глубокая, саднящая пустота.

Услышав за спиной тяжелые шаги, Таня напряженно нахмурилась, на оборачиваться не стала.

– Мы хотели поговорить, – хрипло напомнил Громов, остановившись рядом. Но если Таня не сводила глаз со льда, то вот он не мог отвести взгляда от неё. Таня всё ещё оставалась в миниатюрном белом платье. У неё до сих пор не было времени переодеться и прийти в себя после утомительного дня.

– Я больше не хочу с тобой говорить. Никогда.

– Таня, – качнул головой Евгений, и в его глазах появилась тревога. Любимая женщина отдалялась от него. Быстро и необратимо. А он до конца не осознавал, что сам откидывал её от себя. Снова и снова.

– Ты – чудовище.

Евгений открыл рот, желая предложить Тане в таком случае стать его красавицей, и как-то разрядить обстановку, но она не дала ему вставить ни слова.

– Насколько ты совершенен внешне, настолько же отвратителен изнутри.

– Таня, – снова произнес Громов, пытаясь остановить её.

– Я думала, что ты можешь измениться, – она облизнула губы, грустно улыбнувшись и ощутив на своей щеке обжигающую слезу. – Но я ошиблась.

– Таня! – воскликнул Женя, попросту не зная, что ещё он может сказать. Хотелось просто прижать её к себе и не отпускать.

– В тебе столько силы, – с трудом продолжала Таня, – но она ничего не создает. Только рушит.

– Выслушай меня! – вклинился Евгений. Он хотел схватить Таню за плечи и развернуть к себе лицом, чтобы она, наконец, на него посмотрела. Но и этого сделать не мог. Поэтому лишь несмело провел горячей ладонью по замерзшему обнаженному плечу. Но Таня дернула им, показывая, что и это прикосновение ей неприятно.

– Зачем ты это устроил?

– Потому что Алиса достойна лучшего!

Таня ухмыльнулась и нервно засмеялась.

– А что, если я скажу тебе, что он и есть лучший? – она обернулась к Жене и видела, как своими словами причиняла боль. – Если бы Алиса действительно была тебе дорога, ты бы обрадовался за неё, но ты…

– Мельников ей не пара! – сорвался Евгений, снова ощущая вспышку гнева.

– Вот опять! – в тон ему закричала Таня. – Ты не видишь никого кроме себя и своего мнения! Ты хоть раз спросил, чего хочет сама Алиса? Чего хочу я?

– И чего ты хочешь?

– Чтобы ты исчез из моей жизни.

* * *

Утренняя тренировка у Тани выдалась отвратительной. Арсений был мрачнее тучи, передвигался вдоль борта с помощью трости и лишь изредка что-то комментировал в не самом вежливом ключе. Такое поведение было ему не свойственно. Арина, держась рядом, всё время пыталась его разговорить и расспросить про Алису.

Илья тяжело сопел ушибленным и опухшим носом, бросая на партнершу косые взгляды и безмолвно упрекая за вчерашнее поведение Громова.

В какой-то момент Тане хотелось остановиться и просто закричать, чтобы их команда пришла в себя и всё стало как прежде. Илья снова был бы милым молодым парнишкой, Арсений вновь вежливым и заботливым тренером, а Арина продолжала бы задавать глупые вопросы о фигурном катании и тем самым веселить. Но чтобы переварить вчерашнее требовалось время. По ним всем проехался каток. И у него было имя. А ещё глаза. Красивые. Холодные.

* * *

Таня стояла у выхода на лёд. Трибуны ледового дворца были забиты до отказа. Калинина/Громов снялись с произвольной программы, и теперь Таня с Ильей были главными претендентами на победу. Осталось лишь безошибочно откатать произвольную, а главное – не упасть с двойного акселя и четверного выброса.

Арсений поговорил с учениками и настроил на прокат, но делал это отстраненно, будто машинально. Ещё вчера они были настоящей командой. А сегодня каждый сам по себе. Каждый тонул в собственных мыслях. И Тане это не нравилось.

Со льда вышла французская пара, дышавшая им с Ильей в спину. По баллам за короткую программу разница между ними была небольшой. И от проката произвольной будет зависеть многое. Соревнуясь с Громовым, для Тани за счастье было и второе место, но, не имея его в соперниках, она всерьез рассчитывала побиться за первое.

Илья переступил на лёд, а Таня, прежде чем сделать шаг, оглядела зону вдоль борта. Среди многочисленных тренеров, фигуристов и представителей Федераций не было ни Громова, ни Алисы.

Таня с сожалением поджала губы, подведенные алой помадой в тон платью. В голову ударила ужасная мысль. Война, которую они начали с Женей между собой, теперь калечила ещё и других, ни в чем не виновных людей. И чудовище, похоже, не только Громов. Но и она сама.

Таня смутно слышала, как их объявили. Слышала аплодисменты. Видела натянутую и неестественную улыбку Ильи.

Вложив в его руку свою ладонь, Таня попыталась настроиться и включить режим «автопилота», полагаясь на мышечную память. Пусть тело сделает всё само. Души в этом теле сейчас всё равно не было.

И пока Таня с Ильей пытались стать победителями в первом совместном старте, делая всё возможное, Алиса, забившись в угол собственного номера, обнимала себя за колени, покачиваясь из стороны в сторону и размышляя о том, как быть дальше.

* * *

Громов зашел в комнату для важных гостей, желая поговорить с Эми. Та стояла у большого стеклянного окна, из которого открывался прекрасный вид на лёд. На тот самый, где произвольную программу в эти секунды катали Татьяна и Илья.

– Я согласен, – Громов встал рядом, заставляя её отвлечься от проката.

Эмо мечтала утащить Женю в Канаду, но не ожидала, что это произойдет так быстро и… просто.

– Ты серьезно? – в её глазах вспыхнул детский восторг.

– Да, – сухо, без эмоций ответил он, стараясь не смотреть на лёд. – Подготовишь документы?

– Конечно! – Стайз понимала, что выглядит как восторженная школьница, но ничего поделать с собой не могла. Хотелось прыгать от счастья. – Когда планируешь прилететь?

– Как можно скорее. Но сначала мне нужно вернуться в Москву. Я должен забрать собаку и, – Громов на мгновение замолчал, – сделать официальное заявление.

Эми сдержала улыбку и максимально сочувствующе кивнула, делая вид, что всё понимает.

– Ты куда? – не поняла она, провожая Женю взглядом. – Я думала, ты хочешь посмотреть…

– Не хочу, – Громов вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

* * *

В тот вечер Татьяна и Илья опередили французов по сумме всего на полтора балла. Но они это сделали. Они стали первыми. Пусть не на самом значительном и сложном старте. Алексеева/Томилин – победители американского этапа Гран-при. Теперь они должны будут отправиться на финал в Канаду.

Когда Таня плакала от счастья, стоя на пьедестале и видя, как их победе радуется оживающий Арсений, Евгений собирал вещи и готовился к отлёту в Россию.

На следующее утро все новости, связанные с миром спорта, в том числе и те, что касались победы Тани с Ильей, отошли на второй план. Появилась другая, возымевшая эффект разорвавшейся информационной бомбы:

«…Евгений Громов объявил о завершении спортивной карьеры…»

Глава 11. Поцелуй розы

Таня, укутавшись в плюшевый плед, наслаждалась заслуженными выходными после победы на американском этапе гран-при. Точнее… Пыталась насладиться. Но всё вокруг беспрерывно напоминало о Жене. Начиная с аккуратной белой чашки, стоявшей на кухонном столе и купленной именно им, продолжая книгой «Физика в фигурном катании», лежавшей на журнальном столике в гостиной, и заканчивая, конечно же, нескончаемыми обсуждениями поступка Громова. Они оживленно велись везде – от групп в соцсетях и до федеральных телеканалов. Евгений был известным, успешным спортсменом и на волне его скандального отъезда каждый хотел вставить парочку слов. Но слова эти были