В лице Карно комитет принял в свой состав военного гения, а в этом правительство особенно нуждалось. До революции Карно был военным инженером. Это был гордый и в то же время скромный человек. Убежденный республиканец, он держал себя с одинаковым благородством как в бурную эпоху полной опасностями революции, так и во времена наполеоновского деспотизма. Этот гениальный человек создал совершенно новое военное искусство. Беспорядочные толпы солдат, собранные путем массового ополчения, Карно превратил в дисциплинированные и хорошо вооруженные войска. Он противопоставил коалиции четырнадцать армий, действовавших на границах Франции по его плану. Против союзных поиск, которые придерживались еще старой линейной тактики, армии Карно сражались по новому методу, действуя врассыпную, и новая тактика оказалась очень удачной. Гений Карно отразил нашествие союзников, уже вторгшихся во Францию. За свои великие заслуги Карно получил почетное имя «организатора победы», и никто не наслужил своего почетного имени в большей степени, чем он.

Комитет благоденствия фактически стал действовать с диктаторской властью, хотя официально такая власть за ним не признавалась. Конвент не протестовал, потому что это являлось необходимостью. Состав комитета безопасности был обновлен: в него вошли различные члены партии Горы, среди которых, впрочем, нашлось несколько грубых людей, жестоко издевавшихся над арестованными и осужденными. Но партия Горы ничуть не одобряла образа действий этих людей.

В то же время в революционный трибунал также вошли новые люди. Председателем трибунала был избран теперь Дюма, который впоследствии стал прямо неистовствовать в нем; тогда же Фукье-Тенвилль постепенно стал создавать себе свое грозное имя в качестве прокурора. Деятельность этого трибунала немало содействовала опорочению революции: ему приходилось часто находить преступления там, где их вовсе не было, если он хотел оставаться на почве судебных формальностей. Фукье-Тенвилль прекрасно подходил для роли обвинителя, но его обвинение и речи часто далеко не блистали умом.

Трибунал должен был оглушать быстрыми и тяжелыми ударами врагов республики. Но он с первых же шагов своей деятельности совершил страшную ошибку: он стал осуждать совершенно незначительных людей за различные мелкие проступки. «Казалось, – говорит один из современников, – что трибунал учрежден не для важных преступников».

Так было организовано революционное правительство, прозванное правительством ужаса, потому что оно устрашало своих врагов ужасами своих мероприятий. Но если бы верх в борьбе одержали враги этого правительства, то во Франции воцарился бы еще больший ужас.

Комитет благоденствия принимал самые энергичные меры для защиты республики, коммуна же стремилась облегчить положение парижского населения. Рабочие этого большого города принимали самое деятельное участие в последних движениях, имевших целью заставить конвент действовать в духе революции. 31 мая и 2 июня они на призыв набата вышли массами на улицу. Они готовы были на все для республики, но их не могли удовлетворить одни только политические меры, принятые Горой. Они требовали хлеба. Уже во время падения жирондистов предместья требовали создания так называемой революционной армии; затем они требовали, чтобы на хлеб была установлена постоянная цена в три су за фунт и чтобы были построены оружейные заводы для народа. Конвент колебался. Но к 4 сентября 1703 года нужда достигла в предместьях Парижа таких громадных размеров, что на площади Грев произошла народная демонстрация. Прокуратор коммуны Шометт прочел декрет конвента об установлении максимальной таксы, но толпа отвечала, что декрет сам по себе ничего не дает, что ей сейчас же нужен хлеб. Коммуна доставила самое необходимое. На следующий день Шометт и Паш явились в конвент во главе депутации, снаряженной коммуной. Оба они изобразили перед конвентом бедствия народа, и конвент постановил организовать революционную армию в 6000 человек. Эта армия, начальником которой был назначен бывший писатель генерал Ронсен, должна была переходить с места на место, мешать проискам аристократов, обеспечивать набор солдат и перевозку съестных припасов и содействовать всеми способами делу республики. Ее сопровождал передвижной эшафот.

Коммуна взяла в свои руки выполнение закона о преследовании подозрительных лиц, и конвент снова разрешил производить ночные обыски. В революционные комитеты муниципалитетов вошли новые люди, и члены комитетов стали получать по три франка в день. Затем по предложению коммуны было постановлено, чтобы каждая секция в Париже устраивала два раза в неделю заседания. За участие в этих заседаниях каждый член секции, живший своим трудом, должен был получать по 40 су (2 франка). Эта мера находилась в связи с другим постановлением, согласно которому рабочие за свою службу в вооруженных секциях получали по 2 франка в день.

Мероприятия эти имели куда большее значение, чем самые красивые речи лучших ораторов конвента. Они внушили пролетариату предместий уверенность в том, что люди, стоящие у кормила правления и руководящие революцией, твердо решились улучшить также положение бедных слоев населения. Дела в Париже находились в крайне печальном положении: в торговле и промышленности царил полный застой и о заработке нечего было думать. Поэтому правительство поступало совершенно справедливо, подавая руку помощи парижскому населению, которое составляло его лучшую опору и которое из-за революции очутилось в самом бедственном положении; нельзя также не одобрить того, что правительство старалось развить в населении политические интересы, сделав посещение собраний секций обязательным. Реакционные историки очень часто сравнивали эти траты конвента на облегчение бедствий народа с требованием «panem et circenses» («хлеба и зрелищ») в Риме. Но эти господа забывали, что Париж находился в исключительных условиях и что древнеримский пролетариат содержался на средства общества, между тем как современное общество само покоится на труде пролетариата.

Конвент и коммуна действовали в то время вполне единодушно, хотя власть коммуны была значительно ослаблена возобновлением деятельности революционных комитетов, «этого чудовища, охватившего Францию 44 000 рук».

Таковы были те основы, на которые опиралась так называемая система ужаса. Получив в свои руки почти неограниченную власть, революционное правительство взяло на. себя ответственность за все свои действия и уничтожило всех своих врагов. Ниже мы увидим, как действовала система террора и как она стала гибельной для страны вследствие своего извращения.

Благодаря энергии руководящей власти, конвент в короткое время справился с беспорядками внутри страны. Бордо скоро подчинился и его постигло довольно мягкое наказание. Объясняется это тем, что Талльян, посланный туда в качестве комиссара конвента, познакомился там с дочерью испанского банкира Кабаррю госпожой де Фонтене, которая обворожила его своей красотой и убедила не прибегать к крутым мерам. Она потом вышла за него замуж, и мы будем еще говорить о ней в последующем изложении.

Город Марсель сдался еще в августе, и конвент отправил туда депутата Фрерона, который жестоко отомстил ему за восстание. Несколько сот человек было казнено, сам же город был лишен своего имени: его отныне стали называть «Безымянной общиной».