хрустальный звон — видимо, он наливает себе выпить из кроваво-красного графина. С бокалом в руке он опирается локтем о каминную полку, стоя вполоборота ко мне, прихлёбывает напиток и внимательно смотрит на отца.

Лахлан Грей тоже выглядит спокойно и расслабленно — одна рука покоится на спинке кресла, другая лежит на бедре, однако я чувствую, как от старшего Грея исходят волны гнева.

— Могу я поинтересоваться, откуда у тебя рунический камень Чи Нам? — сдержанно спрашивает Лахлан.

Лукас загадочно улыбается в ответ:

— Трофей!

Вытащив камень из кармана мундира, Лукас бросает его отцу, и тот ловко ловит его на лету.

Лахлан задумчиво рассматривает руну, сияющую нежным сапфировым светом. Интересно, Лукас не пытался разобраться с заклинанием, чтобы вызвать Чи Нам?

Лахлан заинтересованно смотрит на сына.

— Фогель разрешил тебе его оставить?

— Пока — да.

Нахмурившись, Лахлан вертит камень в руке.

— Ву трин напали на Тринадцатый дивизион только из-за этого камешка?

— В последнее время я трижды покушался на жизнь Чи Нам. В шутку, конечно. Но и с намёком. — В глазах Лукаса пляшут весёлые искорки. — Похоже, ву трин слегка разозлились.

«Ах Лукас, ну и лжец!»

Лахлан угрюмо сдвигает брови, в его голосе звенит гнев.

— Ничего смешного, — бросает он, возвращая камень сыну. — Из-за тебя началась война.

— Которую противник не в состоянии выиграть. Они истратят все свои Западные войска. И ради чего? Самоубийство из гордости?

Лахлан качает головой:

— Что ответил на твои выходки Фогель?

Лукас молчит, внимательно рассматривая содержимое бокала.

— Кажется, ему даже понравились мои игры. — Улыбка сходит с его лица. — Но не совсем.

— Ты слишком долго состязался с той женщиной. Слишком долго!

Лукас по-кошачьи лукаво улыбается.

— Она очень умна. И восхитительно непредсказуема.

— Это не игра!

— Да, да, мне уже объяснили. И приказали её убить. — Он расстроенно трясёт головой. — Какая жалость.

— Лукас, ты не обделён ни талантом, ни магией, — слова вылетают у Лахлана, как стрелы из лука. — Однако неплохо бы серьёзнее относиться к делу и быть более уравновешенным, как твой брат. Эта женщина — ву трин! Самая могущественная чародейка своего народа! Благодаря тебе мы воюем с её соплеменниками. А ты имеешь наглость отзываться о ней с таким восхищением. Где твоя верность делу?!

Лукас упрямо сдвигает брови.

— Меряясь с ней магией, отец, я узнаю́, на что способны чародеи ву трин. Приоткрываю границы их рунической магии.

Лахлан задумчиво умолкает.

Лукас же, поворачивая бокал, следит за отсветами пламени на хрустальных гранях.

— Мне дали месяц. Я должен убить Чи Нам, или Фогель окончательно меня разжалует. И отправит служить под командование Дэмиона Бэйна.

— Возможно, эта угроза заставит тебя прислушаться и серьёзно подойти к заданию.

Лукас усмехается уголком рта.

— А ещё мне приказано получше следить за моей прелестной супругой.

Тонкие волоски у меня на шее встают дыбом в ответ на последнее замечание.

— От девчонки Гарднеров одни неприятности, — морщится Лахлан. — Твоя мать сама не своя после этого обручения. И ты знаешь, что я думаю о твоём выборе.

— Да, конечно, но вы оба забываете, какая кровь течёт в жилах Эллорен.

Склонив голову к плечу, Лахлан рассеянно смотрит на игру пламени в камине.

— Она наследница сильной магической линии, не спорю, — неохотно соглашается он. — Другой такой нет.

— Фогель чувствует в ней большую силу, — мимоходом сообщает Лукас. — Он знает, что Эллорен не в состоянии дотянуться до своей магии, однако наши дети вполне могут стать очень сильными магами. Фогель посоветовал мне обеспечить Гарднерии маленькую армию магов, прямых наследников Карниссы Гарднер. — Лукас приподнимает полупустой бокал в шуточном тосте. — Он требует как можно скорее провести церемонию скрепления брака. Завтра же вечером.

У меня пол уходит из-под ног.

«Он лжёт. Этого не может быть!»

— Фогель намерен лично проследить за совершением священного обряда и сам произнесёт последнее заклинание, — добавляет Лукас.

От накатившего ужаса кружится голова, стены комнаты сдвигаются, не давая дышать.

«Нет. Нельзя подпускать к себе Тёмный Жезл».

Лукас делает глоток и, прищурившись, смотрит на отца.

— Вот какую магию почувствовал в ней Фогель. И это настолько важно, что верховный маг сам намерен проверить, как пройдёт обряд скрепления брака, несмотря на военные игры ву трин у Восточного ущелья.

Когда Лахлан наконец находит в себе силы заговорить, его голос звучит ошеломлённо:

— Ты хочешь сказать, что мы должны подготовить церемонию за один день? Когда у порога война?

— Атаки ву трин практически отбиты. А нам не обязательно устраивать пышное празднество.

— Ты что, забыл, кто ты есть? — Теперь голос Лахлана едва не срывается от гнева.

— Мне некогда думать о всякой чепухе вроде старинных церемоний.

— Сам верховный маг Фогель произнесёт последнее заклинание!

Я потрясённо отшатываюсь от двери, вдруг осознав, из чего на самом деле складывается «церемония скрепления брака», да и сообщение об армии ву трин в боевой готовности не даёт расслабиться.

Судорожно сглотнув, я вновь приникаю к узкой щели.

Собеседники по-прежнему меряются взглядами, никто не желает уступать.

Наконец Лахлан с тяжёлым вздохом склоняет голову.

— Что ж, твоя мать терпеть не может эту девчонку, однако будет рада внукам, которые продолжат наш сильный магический род. А от твоего благочестивого братца нам потомков не дождаться, это точно.

Лукас делает глоток, насмешливо глядя на отца поверх бокала.

— Вот видишь, отец, и в отсутствии благочестия есть свои преимущества!

Во взгляде Лахлана снова вспыхивает гнев.

— Тогда поторопись! Скрепи обручение и обрюхать девчонку. Да поскорее. — Эти слова Лахлан сопровождает издевательским смешком. — Судя по тому, что мы наблюдали совсем недавно, драться с тобой она не станет.

Лукас лениво улыбается в ответ, а меня словно лесным пожаром охватывает ярость, мои магические линии полыхают невидимым огнём.

Лахлан уже с куда меньшим раздражением качает головой.

— Внук или внучка успокоят твою мать, смягчат удар от вашего ужасающего обручения. Она терпеть не может эту девчонку.

— Я догадался. Она так искусно натравила на Эллорен Бэйнов, что не понять её истинных чувств я не мог.

Лукас говорит с изысканной вежливостью, однако я чувствую, как вспыхивает его магическое пламя.

Лахлан бросает на сына неласковый взгляд.

— Девчонка упряма, как ослица, и твоя мать это чувствует, да и я тоже. Тебе следует взяться за неё как следует, привести в чувство.

— Взять верх в схватке с Эллорен будет не слишком трудно, она не чета Чи Нам.

Лахлан хитро усмехается.

— Полагаю, ты прав.

«Ну и мерзавец ты, Лахлан! Да ты не представляешь, на что я способна».

Мужчины пристально смотрят друг на друга, и Лахлан наконец спрашивает:

— Почему ты позволил ей пропадать непонятно где