– Ничего, – усмехнулась Ольга, – все только лишьпредстоит! Слушай меню на завтра: утром омлет с колбасой и кофе, на обедкуриный суп, на второе курица из бульона, кожу не снимать, и рис! Паровой, безмасла!

– Но Аркадий Константинович не ест яйца и не выноситкурятину, – удивленно воскликнула повариха, – а уж к отварной, да ещес кожей, и не притронется!

– Очень хорошо, – кивнула Зайка, – на ужин капустаброкколи и паровой рулет. Изволь готовить это неделю!

– Но полковник весь корчится при виде брокколи и рулета безкорочки, – попыталась возразить ничего не знающая Катерина.

Зайка пошла вразнос:

– Все, никаких споров! Ирка! Рубашек не стирать, трусовтоже, брюк не гладить, комнаты не убирать!

– Никогда! – подхватила Маня. – Я дяде Саше вспальню клетку с хомяками поставлю, только он уйдет на работу, сразу принесу!Уж они воняют! Никакой пощады! Война так война! Посмотрим, кто победит!

– У меня никаких сомнений по этому вопросу нет, –припечатала Ольга, – враг будет разбит, победа будет за нами.

Я вздохнула, надо же, Зайка цитирует Сталина!

– Мы их любили, – кипела Маня, – и вотблагодарность. А ты, мусечка, что молчишь? Или не хочешь быть с нами?

– Конечно, с вами, – улыбнулась я, а про себя подумала:«Никогда ничего не расскажу Дегтяреву об Алисе Кочетковой. Завтра же поеду вдеревню Толубеево, отыщу лагерь «Вершина» и произведу разведку боем на месте!»

Ночью я разложила на кровати огромную, подробную картуПодмосковья, купленную мною пару лет назад совсем для другого дела, и приняласьвнимательно изучать ее. Вот он, Киевский вокзал, ну-ка пойдем вдоль железнойдороги. Минут через пятнадцать Толубеево было найдено. Путь предстоял неблизкий, но и не то чтобы далекий. Нужно докатить до Апрелевки, свернуть,добраться до местечка Сажин, а от него пару километров по проселочной трассе доТолубеева.

Выехать из дома я решила в шесть, чтобы к десяти уж точнооказаться на месте, завела будильник и, прижав к себе слегка похудевшего Хучика,отбыла в страну Морфея.

Глаза открылись оттого, что в лицо ударил яркий свет, я селаи охнула: девять, ну хороша, дрыхла так крепко, что не услышала звонкабудильника. Быстро вскочив, я ринулась было в столовую пить кофе, ноостановилась, услыхав голос Кеши:

– Что за чушь? Омлет! Я не ем яйца! Неужели нельзязапомнить?

– Мои брюки! – перекрыл его Дегтярев. – Все мятые,и рубашка тоже! Ира!

– Дайте йогурты, – требовал Кеша.

– Немедленно погладьте штаны, – возмущался АлександрМихайлович.

– Вы вчера гордо рассуждали на тему мужскогопревосходства, – раздался высокий голосок Зайки, – мы разделяем вашемнение. Хорошо, вы породистые скакуны, а мы маленькие дворняжки-зануды. Что ж,поживете без нашей заботы. Раз вы такие умные, талантливые, замечательные, тозачем вам нужны глупые, никчемные бабы? Великолепно без нас обойдетесь.

Стало очень тихо, потом Дегтярев воскликнул:

– Но у Федора-то все чистое!

– А он нас не ругал, – не дрогнула Зайка, –ногами не топтал, занудами не обзывал.

– Вы нам объявили бойкот? – поинтересовался Кеша.

– Что ты, – ласково пропела Заюшка, – просторешили оставить вас в покое. Ну зачем умному дура?

Выпалив последнюю фразу, она вылетела во двор, к машине.Полковник и Кеша начали что-то шепотом обсуждать, я стояла на втором этаже и немогла разобрать их слов.

Наконец мужчины до чего-то договорились и ушли.Я подождала, пока все уедут, быстро слопала два лимона, засыпанныхсахаром, угостила тем же блюдом Хучика, попила чаю и отправилась в путь.

Дорогу до Апрелевки я преодолела легко. Постояла примернополчаса в пробке, съезжая с МКАД на шоссе, но потом поехала вперед без всякихпроблем. Сверившись с картой, я ушла возле нужного перекрестка влево, докатиладо городка Сажин, а вот дальше начались проблемы.

Никто из аборигенов и слыхом не слыхивал про Толубеево.Изображенной на карте проселочной дороги в природе не существовало. Там, гдеона, по идее, должна была быть, раскинулось поле, засеянное чем-то зеленым, яне слишком разбираюсь в сельскохозяйственных культурах, поэтому не поняла, чтоэто – рожь, пшеница или овес?

Наконец в стороне от поля обнаружилось нечто, отдаленнонапоминающее дорогу: две колеи, а посередине трава. Слушая, как «Пежо» скребетбрюхом по земле, я медленно поехала вперед. Путь оказался почти бесконечным,сначала я миновала поле, затем опушку, потом протащилась сквозь лес… Нигде небыло ни одного указателя или стрелки. Через какое-то время мне в голову стализакрадываться подозрения: может, я еду в никуда? Вдруг проселок сейчас простоупрется в непроходимый бор? И как мне тогда выбираться отсюда? Задом?Развернуться тут я не сумею!

Но вдруг деревья расступились, я вырулила на открытое,залитое солнцем пространство и ахнула. «Пежо» очутился на вершине горы, самойнастоящей, довольно высокой. Вниз бежала тропинка, нечего было и думать о том,чтобы спуститься по ней в машине. Впрочем, сиди я сейчас в мощном, армейскомвнедорожнике, можно было бы попытаться проделать дальнейший путь на колесах, ноу маленького «Пежо» нет шансов преодолеть преграду.

Выйдя из машины, я стала обозревать окрестности. Никогда быне подумала, что в Подмосковье имеются такие места, просто Великий каньон.Я находилась на самой высокой точке, с нее великолепно просматривалосьвсе: горы, стоящие колодцем, мрачные, серые, и небольшая стайка палаток в самомвнизу. Вокруг них ползали люди.

Обрадовавшись, я пошла вниз и уже через пару секунд поняла,что мои туфли совсем не предназначены для подобной прогулки. Подошвы скользилипо земле, пару раз я начинала падать, но каким-то чудом все же умудряласьустоять на ногах, хватаясь за колючий кустарник, обрамлявший тропинку. Однакопримерно метра за три до конца дорожки кусты исчезли, и я, шлепнувшись,проделала остаток пути на пятой точке.

– Не ушиблась? – спросила худенькая девочка, возившаясяу огромного рюкзака.

– Нет, – прокряхтела я, разглядывая исколотыеладони, – тут мягко. Глупо вышло! Плюхнулась, как дура.

– Сама тут сто раз падала, – улыбнулась девочка, –очень дорожка крутая, а с рюкзаком вообще кранты. Надо со стороны Толубееваидти.

Я обрадовалась, наконец-то нашелся человек, которыйслышал про таинственную деревню.