— Наверно, я сделал круг.

Вахмистр и все жандармы обменялись многозначительнымивзглядами.

— Это кружение наводит на мысль, что вы просто рыщетепо нашей округе. Как долго пробыли вы на вокзале в Таборе?

— До отхода последнего поезда на Будейовицы.

— А что вы там делали?

— Разговаривал с солдатами.

Вахмистр снова бросил весьма многозначительный взгляд наокружающих.

— А о чём вы с ними разговаривали? О чём их спрашивали?Так, к примеру…

— Спрашивал, какого полка и куда едут.

— Отлично. А не спрашивали вы, сколько, например,штыков в полку и как он подразделяется?

— Об этом я не спрашивал. Сам давно наизусть знаю.

— Значит, вы в совершенстве информированы о внутреннемстроении наших войск?

— Конечно, господин вахмистр.

Тут вахмистр пустил в ход последний козырь, с победоноснымвидом оглядываясь на своих жандармов.

— Вы говорите по-русски?

— Не говорю.

Вахмистр кивнул головой ефрейтору, и, когда оба вышли всоседнюю комнату, он, возбуждённый сознанием своей победы, увереннопровозгласил, потирая руки:

— Ну, слышали? Он не говорит по-русски! Парень, видно,прошёл огонь и воду и медные трубы. Во всём сознался, но самое важное отрицает.Завтра же отправим его в окружное, в Писек. Криминалистика — это искусство бытьхитрым и вместе с тем ласковым. Видали, как я его утопил в потоке вопросов? Икто бы мог подумать! На вид дурак дураком. С такими-то типами и нужна тонкаяработа. Пусть посидит пока что, а я пойду составлю протокол.

И с приятной усмешкой на устах жандармский вахмистр досамого вечера строчил протокол, в каждой фразе которого красовалось словечко«spionageverdachtig».[62]

Чем дальше жандармский вахмистр Фландерка писал протокол,тем яснее становилась для него ситуация. Кончив протокол, написанный настранном канцелярском немецком языке, словами: «So melde ich gehorsarn wird denfeindlichen Offizier heutigen Tages, nach Bezirksgendarmeriekommando Pisek,uberliefert»[63] — он улыбнулся своему произведению и вызвалжандарма-ефрейтора.

— Вы дали этому неприятельскому офицеру поесть?

— Согласно вашему приказанию, господин вахмистр,питанием мы обеспечиваем только тех, кто был приведён и допрошен до двенадцатичасов дня.

— Но в данном случае мы имеем дело с редкимисключением, — веско сказал вахмистр. — Это старший офицер, вероятно,штабной. Сами понимаете, что русские не пошлют сюда для шпионажа какого-тоефрейтора. Отправьте кого-нибудь в трактир «У кота» за обедом для него. А еслиобедов уже нет, пусть что-нибудь сварят. Потом пусть приготовят чай с ромом ивсё пошлют сюда. И не говорить, для кого. Вообще никому не заикаться, кого мызадержали. Это военная тайна. А что он теперь делает?

— Просил табаку, сидит в дежурной. Притворяетсясовершенно спокойным, словно дома. У вас, говорит, очень тепло. А печка у васне дымит? Мне, говорит, здесь у вас очень нравится. Если печка будет дымить, товы, говорит, позовите трубочиста прочистить трубу. Но пусть, говорит, онпрочистит её под вечер, — упаси бог, если солнышко стоит над трубой.

— Тонкая штучка! — в полном восторге воскликнулвахмистр. — Делает вид, будто его это и не касается. А ведь знает, что егорасстреляют. Такого человека нужно уважать, хоть он и враг. Ведь человек идётна верную смерть. Не знаю, смог бы кто-нибудь из нас держаться так же? Небоськаждый на его месте дрогнул бы и поддался слабости. А он сидит себе спокойно:«У вас тут тепло, и печка не дымит…» Вот это, господин ефрейтор, характер!Такой человек должен обладать стальными нервами, быть полным энтузиазма, самоотверженностии твёрдости. Если бы у нас в Австрии все были такими энтузиастами!.. Но небудем об этом говорить. И у нас есть энтузиасты. Вы читали в «Национальнойполитике» о поручике артиллерии Бергере, который влез на высокую ель и устроилтам наблюдательный пункт? Наши отступили, и он уже не мог слезть, потому чтоиначе попал бы в плен, вот и стал ждать, когда наши опять отгонят неприятеля, иждал целых две недели, пока не дождался. Целых две недели сидел на дереве и,чтобы не умереть с голоду, питался ветками и хвоей, всю верхушку у елиобглодал. Когда пришли наши, он был так слаб, что не мог удержаться на дереве,упал и разбился насмерть. Посмертно награждён золотой медалью «Захрабрость». — И вахмистр с серьёзным видом прибавил: — Да, это я понимаю!Вот это, господин ефрейтор, самопожертвование, вот это геройство! Ну,заговорились мы тут с вами, бегите закажите ему обед, а его самого пока пошлитеко мне.

Ефрейтор привёл Швейка, и вахмистр, по-приятельски кивнувему на стул, начал с вопроса, есть ли у него родители.

— Нету.

«Тем лучше, — подумал вахмистр, — по крайней меренекому будет беднягу оплакивать». Он посмотрел на добродушную швейковскуюфизиономию и вдруг под наплывом тёплых чувств похлопал его по плечу, наклонилсяпоближе и спросил отеческим тоном:

— Ну, а как вам нравится у нас в Чехии?

— Мне в Чехии всюду нравится, — ответилШвейк, — мне всюду попадались славные люди.

Вахмистр кивал головой в знак согласия.

— Народ у нас хороший, симпатичный. Какая-нибудь тамдрака или воровство в счёт не идут. Я здесь уже пятнадцать лет, и по моемурасчёту тут приходится по три четверти убийства на год.

— Что же, не совсем убивают? Не приканчивают? —спросил Швейк.

— Нет, не то. За пятнадцать лет мы расследовали всегоодиннадцать убийств: пять с целью грабежа, а остальные шесть просто так…ерунда.

Вахмистр помолчал, а затем опять перешёл к своей системедопроса.

— А что вы намерены были делать в Будейовицах?

— Приступить к исполнению своих обязанностей вДевяносто первом полку.

Вахмистр отослал Швейка назад в дежурную, а сам, чтобы незабыть, приписал к своему рапорту в Писецкое окружное жандармское управление:«Владеет чешским языком в совершенстве. Намеревался в Будейовицах проникнуть вДевяносто первый пехотный полк».

Он радостно потёр руки. Вахмистр был доволен этим богатымматериалом и вообще результатами, какие давал его метод ведения следствия. Онвспомнил своего предшественника, вахмистра Бюргера, который даже неразговаривал с задержанным, ни о чём его не спрашивал, а немедленно отправлял вокружной суд с кратким рапортом: «Согласно донесению жандармскогоунтер-офицера, такой-то арестован за бродяжничество и нищенство». И этоназывается допрос?