Гитарист удивился и даже призадумался на миг.

– Так ты, выходит, тоже жертва этой галимой банды? А где тот синерожий перец, который раньше появлялся с этой Бэаэт? Куда он делся? Сколько, вообще, народу в конторе? Какая у неё цель? Хоть это ты знаешь?

– Я знаю только, что это эксперимент, – сказал Куцый. – Социологический эксперимент "Построение новой религии".

– Эксперимент!!! – взревел музыкант. – Мы что, крысы какие-нибудь, чтобы с нами экспериментировать! Что за …! Как можно!? Мы же люди!

Куцый вдруг вспомнил свой ознакомительный полёт над спящей планетой. Тёмные лесные массивы, океаны, горы – обители множества животных. Моря огней – людишники, где обитает в бетонных многоэтажных гнёздах более организованный вид животных – люди. И все они, подобно крысам в клетке, уязвимы и беззащитны по сравнению даже с людотехниками и помощниками, не говоря уж о сильных мира. Но так же уязвимы и те, кто называет себя Высшими, по сравнению с загадочными Большими, проявляющимися в мире, как законы природы. И всё это вместе взятое, возможно, тоже всего лишь клетка с экспериментальными крысами для сил масштаба галактического, а те в свою очередь – для сил масштаба вселенского.

– А скажи глупому помощнику, чем, кроме размера, большинство людей отличается от крыс? Основные потребности те же, социальное устройство на той же основе. Разве что речь. Но речь многих людей несёт не больше ценности, чем крысинный писк. И неважно, какие крысы мечутся по экспериментальному лабиринту, большие ли, маленькие ли. Ощущения у них по этому поводу совершенно одинаковы.

Музыкант возмутился:

– Ну ты и скажешь тоже, как там тебя… Куцый! Крысы – они же неразумные. А люди разумные – тут разница огромная. Нечего смешивать одно с другим.

– Знаешь, Виктор, даже я, всего лишь помощник, и то понимаю: мир крыс можно понять только лишь самому будучи крысой. Сколько в несчастный крысинный мозг электродами не тыкай, не постигнешь её миропонимание. А на уровне биологии у всех живых существ одинаковые инстинкты, одинаковые рецепторы и нервные окончания – значит, ощущают они одинаково. И бегут, бегут, суетятся в лабиринте жизни.

– Кончай разводить философию, – грозно сказал Виктор. – Мне нужен ответ на простой вопрос: где Лил…

Внезапно в входной двери провелась карточка-ключ. Виктор Галле встрепенулся. Едва Бэаэт-Ла со своими пакетами переступила порог, крепкая рука гитариста схватила её за горло, встряхнула и сжала. Бэаэт-Ла повезло, что на ней был новый пушистый шарф.

– Что ты делаешь! Опомнись!!! – взвизгнул Куцый.

От неожиданности Бэаэт вошла в ступор. Никогда в жизни она даже не могла вообразить, чтобы кто-то мог с ней обращаться подобным образом. Поэтому никакой модели поведения на такой случай у неё не было. Она лишь растерянно смотрела на Виктора широко раскрытыми глазами, выронив пакеты.

– Где моя девушка? – ревел разъярённый гитарист. – Где Лилит? Не вот это ряженое чучело! Где настоящая Лил?

Куцый, благодаря инсталлированной памяти Лилит, среагировал быстрее, чем Бэаэт. Помощник мгновенно накинул валявшийся на диване пиджак на голову Виктору, стараясь перекрыть тому воздух. Музыкант развернулся и удар кулака сбил Куцего с ног. Куцый вскочил, ища глазами тяжёлый предмет. Виктор опять схватил Бэаэт за горло, но неожиданно резко отпустил…

Никогда бы он не мог даже предположить того, что вдруг с ним случилось: прямо в мозгу явственно заговорил кто-то! Чьи-то чужие мысли и образы воспринимались, как настоящий голос. Незнакомый мужской голос резко крикнул на родном языке музыканта:

– Немедленно оставь благороднейшую Бэаэт-Ла! Не то сию минуту здесь будут людотехники. И тогда вид у тебя, парень, будет более, чем несчастный!

Гитарист ошарашенно озирался, не видя говорившего. Голос, возникший внутри, привёл его в оцепенение. Дикий иррациональный страх закрался в душу, парализовал тело. Отчего-то захотелось съёжиться в маленький комочек, забиться куда-то, исчезнуть… Никогда в жизни самоуверенный металл-музыкант не испытывал ничего подобного.

– Муари-Ю! – радостно вскрикнула Бэаэт.

– С тобой всё в порядке, девочка? – заботливо осведомился тот же неведомый голос, и гитарист окончательно убедился, что сошёл с ума.

– Всё в порядке, благороднейший Муари-Ю, просто я немного растерялась. Я не понимаю, что происходит.

Виктор Галле изумлённо вертел головой. Выходит, она тоже это слышит. Может, это и не безумие? И та, настоящая Лилит (или это уже была псевдо-Лилит?), она ведь тоже рассказывала, что с ней говорят внутри её сознания…

– Кто здесь ещё? – спросил музыкант, затравлено озираясь.

Как и многие люди, при столкновении с неведомым он ощущал себя беззащитным. И опять этот голос в мозгу:

– Ты – всего лишь пешка в этом деле, хоть и неглуп: сообразил, кем является жрица экспериментальной религии. Переживаешь за свою настоящую подружку? Я это понимаю, парень, потому, так и быть, не вызову людотехников. Но только, если будешь вести себя смирно.

Перед глазами гитариста тускло блеснула точка с ореолом вформе шара. При всей безобидности этого видения, почему-то подумалось, что это и есть самое страшное в жизни. Молодой человек бессильно сел на пол и затих, чувствуя головокружение, тошноту, слабость в теле и пустоту в мыслях. Он и хотел бы не слышать, о чём говорят между собой Бэаэт и неведомо, кто, но не мог. Голос-мысль внутри воспринимался ясно, чётко и на родном языке. Бэаэт отвечала на незнакомом ему языке, который синхронно переводился на язык страны, где в данный момент остановилась жрица новой религии со своими адептами. Про включенный лептонный переводчик музыкант, конечно, не имел представления. Невольно он прислушался к содержанию диалога.

– …Совет ничего не решил, как я и предполагал. Выслушали успокоительные байки Туэдес-Ми и Киюса-У и постановили собрать заседание для назначения комиссии для рассмотрения возможности теоретической опасности и так далее.

– Короче, дело прочно увязло в бюрократии.

– Да. Именно это на руку фанатикам Кодекса. Они полны решимости чистить вирусом всё живое и в первую очередь наше общество. А пока в Совете вяло подумывают пошевелиться, эти субчики уже начали действовать.

– Не может быть, благороднейший Муари-Ю, что они обманули сам Иерархический Совет! Такого ни разу не было за всю историю!

– Много ты знаешь, Бэаэт-Ла, что было в истории, а чего не было! То, что тебе преподавали и то, что ты видела в галографильмах – это лишь выхолощенный кусочек истории. Сиуманс-Э тоже опасается, что фанатики начнут, или уже начали действовать, не смотря на заверения. Но сам он делать ничего не будет. Потому что, как и подавляющее большинство Высших, давно ни на какие действия не способен. Он сосредоточен на своей игрушке – племени дикарей в Людопарке – а также на мыслях о том,