Словами нанесен Великой Леди

Большой урон. И Кэмден обвинен,

Что рассекретил дело, кое б лучше

Держать в секрете, коли это правда.

Рехнулся, что ль? Оклеветать прах Феникс

Позорными намеками, чей пламень

Наполнил мир сладчайшим духом славы!

Конечно, знал он: лучше льстить живым,

Чем бездыханной почести воздать.

Предполагается, что Уильям Кэмден, историк и антиквар, всегда был непременный участник выездных заседаний. Он спешит занять место на скамье судей рядом с другими гуманистами, но его к верховной судейской коллегии не допустили, обвинив в том, что он очернил некую благородную даму, которая, как феникс, воскресла после смерти из пепла, наполнив мир ароматом своей славы; запятнал доброе имя той, что давно нет в живых.

Ссылка была для меня так прозрачна, что я решила найти у Кэмдена цитату, которая открыла бы мне, что же такого он сказал о Феникс, раз потребовалось даже спустя десятилетия вступиться за ее честь.

Вернувшись в Нью-Йорк (до отлета в Москву оставалось два дня), я ринулась в Публичную библиотеку, в зал редкой книги. Туда записывают только по ходатайству двух ученых или научного учреждения. У меня нет времени искать ученых, но есть пропуск в Фолджеровскую библиотеку. По нему меня и записали в научный зал нью-йоркской Публички. Тем более что библиограф, сидевший за кафедрой, оказался русским эмигрантом, которому я рассказала вкратце о моих изысканиях. Он разволновался, тут же записал меня, и через десять минут я держала в руках небольшую, но толстенькую книгу, обшарпанную, с трудно читаемым от старости текстом.

Остановилась я именно на этом сочинении Уильяма Кэмдена, потому что все остальные написаны изначально на латыни. А эта была предназначена для широкого круга читателей, и он написал ее по-английски. Книга «Remains Concerning Britain» меня потрясла, без нее исследовать то время нельзя, она должна быть на столе у каждого специалиста по елизаветинскому времени. Я долго ее листала, нашла много чего интересного, но того, что мне нужно, в ней как будто бы не было. К моему великому везению, в этой библиотеке было только издание 1656 года. И дойдя почти до конца, в разделе эпитафий я, кажется, наткнулась на то, что надо. Я тогда еще не знала ни пьесы Хейвуда, ни пьесы Форда. Не знала даже слов Петруччо из «Укрощения строптивой». Но то ли шестое чувство, то ли интуиция, в общем, что-то сработало, и я выписала приведенную выше цитату – эпитафию. И через день улетела в Москву. А строки эти, на первый взгляд, не содержали смысла, который воспрепятствовал бы Кэмдену присоединиться к судебной коллегии. В них шла речь о некоем муже, который добротой убил жену. В Москве я сделала небольшое изыскание. Оказалось, что первое издание «Дополнений» вышло в 1605 году. Если эта цитата из книги 1605 года, то она, по моим соображениям, к истории Ратлендов отношения иметь не может. Семейная драма Ратлендов относится к 1609 году. Тем не менее, цитата в памяти крепко засела.

Как-то я просматривала уже у себя дома сборник пьес того времени, искала названия, которые хотя бы отдаленно касались ситуации Ратлендов – платонический брак, ревность, ссора, примирение и ранняя, почти одновременная гибель. И наткнулась на пьесу Хейвуда «Женщина, убитая добротой». Кэмденская цитата тут же звякнула у меня в памяти. Я стала читать пьесу и увидела, конечно, глазами Хейвуда, подробности того, что могло в действительности произойти между супругами перед разрывом, который вылился в изгнание Елизаветы из Бельвуара и водворение ее в один из родовых замков. Эти подробности составляют в пьесе вторую сюжетную линию, у которой нет литературных источников, как утверждают источниковеды. Когда я дошла до самых последних слов, я глазам не поверила – это была почти дословная цитата из «Дополнений» Кэмдена, та самая, что я выписала в Нью-Йорке.

Да, но первый раз пьеса была издана в 1607 году – этот год на титульном листе. А ссора Ратленда и жены никак не могла произойти раньше 1608 года. Опять в памяти зарубка – датировкой стоит когда-нибудь заняться.

В следующее посещение Фолджеровской библиотеки в Вашингтоне я выписала все предыдущие издания «Дополнений» и обнаружила, что моя цитата первый раз появилась именно в издании 1636 года – ни в одном из предыдущих изданий ее нет. Это совершенно меняло дело. И дало моим мыслям новое направление. Еще я узнала, что пьеса Хейвуда не регистрировалась в Реестре издателей и печатников и потому точно датирована быть не может.Параллельно я занималась поиском траурных элегий на смерть четы Ратлендов. Подвигло меня на это стихотворение в Честерском сборнике, реквиеме по Ратлендам, подписанное «Хор поэтов». В нем «Хор поэтов» обращается к Аполлону с просьбой хоть на этот единственный раз вдохновить их так, чтобы смогли они сочинить прощальную песнь, достойную их друга поэта (не двух поэтов, мужа и жены, хотя реквием посвящен супружеской чете).

Значит, наверняка где-то есть стихи, написанные участниками «Хора поэтов», которые оплакивают их друга Шекспира. Они просто должны были написать прощальные стихи на его смерть. И я нашла несколько: траурные есть среди стихотворений в Первом Фолио, и еще два обнаружила в Оксфордской хрестоматии английской поэзии. Одно из них – коротенькое стихотворение Джона Форда «Жертва любви». Второе – лорда Эдуарда Герберта из Чербери (1582-1648), философа-метафизика и поэта, друга Джона Донна. Обе элегии анонимные, вторая посвящена прекрасной женщине. В примечании к «Жертве любви» Форда сказано, что это строки из пьесы Джона Форда «Разбитое сердце». Пьеса на английском и русском языках оказалась в моей библиотеке. Я ее прочитала, в ней тоже заключалась аллегория, в которой явно просвечивалась «ратлендская» ситуация, но так, как она виделась Форду, да еще по прошествии тридцати лет. В прологе об этом изящно сказано: «When time’s youth wanted some riper years» [156], – уж конечно, не ради красного словца.

Все совпадало. В 1632 году летом исполняется двадцать лет со дня смерти великого современника. Издают Второе Фолио, точь в точь повторяющее Первое Фолио, кроме небольшого дополнения. Еще несколько элегий – дань восхищения непревзойденному таланту, среди них стихотворение Джона Мильтона, на их фоне и ода Бена Джонсона стала звучать настоящим восхвалением. Тут же появляется пьеса Форда «Разбитое сердце», где воскрешается стародавняя семейная драма, а следом за ней в 1636 году выходят «Дополнения» Кэмдена под редакцией Джона Филипота со вставленной им эпитафией дословно повторяющей эпитафию, которой заканчивается пьеса Хейвуда «Женщина, убитая добротой». Обе цитаты восходят к строчке из «Укрощения строптивой». Филипот эту вставку мог