среди друзей. Первый сборник сонетов и песен вышел только после его смерти.

Судя по стихам Донна, сонетам Шекспира, элегиям Бена Джонсона и пьесе Т. Хейвуда «Жена, убитая добротой», в те годы разыгралась величайшая любовная драма, имевшая тяжкие последствия для всех ее участников. Каким-то образом о любви Джона Донна к Елизавете стало известно, и вокруг семьи Ратленда пошли самые оскорбительные слухи. Доведенный до белого каления, Ратленд пишет сонеты, обращенные к Смуглой леди, и «Троила и Крессиду» (то и другое выходит в 1609 году). Сонеты посвящены «мастеру (т.е. дворянскому сыну) W. Н.», по мнению многих шекспироведов, Уильяму Герберту графу Пемброку, двоюродному брату Елизаветы Ратленд и большому другу графа Ратленда. Есть свидетельства, что он был одним из главных зачинщиков брака Ратленда и Елизаветы Сидни. И в этом смысле он действительно единственный виновник сонетов: не будь этого брака, не было бы и сонетов – тех, что посвящены жене. Как раз в это время (1609 год) граф и графиня расстаются; графиня отправлена жить в один из замков, принадлежавших семье, о чем свидетельствуют бухгалтерские книги Бельвуара.

Осенью 1611 года несчастный Донн уезжает на континент на целый год, оставив жену на сносях. Жена родила без него мертвого ребенка.

Вернулся Донн в Англию осенью 1612 года, когда уже не было в живых ни Ратленда, ни Елизаветы, она покончила с собой через неделю после похорон мужа. И начинается самый тяжелый период в жизни Джона Донна. Душа его погружена во мрак. Он пишет одно из самых пронзительных, самых горьких стихотворений «Ночная песнь в день святой Люсии» [147]. Два года не отпускает скорбь. И в конце концов в 1615 году Джон Донн принимает сан, от чего ранее, в 1606 году, отказался, несмотря на то, что год был в материальном отношении для него особенно трудным.

АНАЛИЗ 87-ГО СОНЕТА И ЕГО ПЕРЕВОДОВ

Восемьдесят седьмой сонет заканчивает цикл одиннадцати сонетов, обращенных к Смуглой леди, в которых Шекспир уничижено сравнивает себя с поэтом-соперником. Он, похоже, написан после тягостных размышлений, которые привели Ратленда в конце концов к осознанию ситуации. У него вдруг открылись глаза, думаю, сработала эмпатия – участливое понимание чувств другого человека. Да, он великий поэт, но он болен, обрюзг, подвержен вспышкам безумной ревности. Какую страсть он может пробудить в прекрасной молодой женщине? О какой плотской любви может идти речь, когда он ездит по замку в кресле-коляске? Они любят друг друга, это несомненно, но не как любовники, а как два высоко духовных талантливых поэта. Он видел, что и жена несчастна, разделил ее боль, как свою, он больше никогда не посмеет сказать: «Прощай, невинность, ложе Славы». И он пишет сонет 87:

Farewell, thou art too dear for my possessing,

And like enough thou knowst thy estimate;

The charter of thy worth gives thee releasing;

My bonds in thee are all determinate (end).

For how do I hold thee but by thy granting,

And for that riches where is my deserving?

The cause of this fair gift in me is wanting,

And so my patent back again is swerving.

Thyself thou gav’st, thy own worth not knowing,

Or me, to whom thou gav’st it, else mistaking;

So thy great gift upon misprision (mistake) growing;

Comes home again, on better judgement making.

Thus have I had thee as a dream doth flatter (deceive),

In sleep a king, but waking no such matter.

Попытаюсь дать внятный подстрочник:

Прощай! Ты – слишком драгоценный дар

И знаешь ныне стоимость свою.

Достоинства твои дают тебе свободу,

Меня лишая прав владеть тобой.

Владел я драгоценностью как даром,

Какие, в чем, скажи, мои заслуги?

Мне нечем оплатить такую щедрость –

Я право обладанья возвращаю.

Ты мне его дала, цены не зная

Себе, или во мне тогда ошиблась;

По зрелом размышленье возвращаю

Я этот дар, возникший на ошибке.

Ведь я тобой владел как в сновиденье:

Во сне король – уныло пробужденье.

Мне не удалось передать важной фонетической особенности этого сонета. В его четырнадцати строках только две имеют мужскую рифму, все остальные кончаются на женскую, причем в десяти окончание – глагольная форма на «ing», что придает горестное, заунывное звучание сонету. А во всех остальных сонетах цикла женская рифма встречается всего четыре раза: по две рифмы в двух сонетах (сонет 81, строки 3-я и 4-я: rotten – forgotten; сонет 84, строки 6-я и 8-я: glory – story), но и женские рифмы в этих строках не создают минорных интонаций. Кроме того, в сонете 87 имеются юридические термины, которые тоже не получились. Они здесь не случайно, это ключ к пониманию сонета.

В 1609 году Елизавета живет отдельно, граф распорядился давать ей содержание – 600 фунтов стерлингов в год. Спустя полгода или немного больше Роджер и Елизавета помирились. Из архивов известно, что в 1610 году они вместе охотятся. Но что-то опять произошло.

И они окончательно расстаются. Произошло после того, как уже написаны «Зимняя сказка» и «Цимбелин», пьесы последних двух лет. Умирал он в Кембридже, рядом был только его брат Джордж, третий сын в семье. Летом 1612 года его не стало. Похоронен Ратленд в церкви недалеко от Бельвуара. Его жена Елизавета Сидни нашла упокоение в Лондоне, в могиле отца, воина и поэта сэра Филиппа Сидни.

Уделю немного времени важности точного перевода стихов, в которых автор не только не отстраняет себя от своего произведения, но, наоборот, обнажает сердце. В них важно понять и точно перевести каждое слово, иначе читатель будет на песке строить дом своего видения трагедии, постигшей эту многострадальную чету.

Существующие переводы подтверждают наше опасение. Надо сказать, что английские комментарии, хотя, конечно, чрезвычайно полезны для понимания устаревшей английской лексики, но в них отдается дань нынешнему модному поветрию, и Шекспир объявлен гомосексуалистом. В английском тексте цикла с поэтом-соперником, нет ни одного синтаксического признака обращения к юноше, тем не менее комментатор сообщает читателю: «Используя юридическую и финансовую терминологию, автор отказывается от своих притязаний прав на молодого человека. Его притязания были основаны на ошибке: юноша недооценивал себя и переоценивал автора» [148]. Интересно, какие права на юношу могли бы вызвать в воображении автора слова юридической и финансовой терминологии? Аллегория аллегорией, но речь здесь точно идет о том, чем автор владеет по