- Мила, солнышко, я согласен, что это ненормально, но уменя такие предки… Не могу я с ними ссориться, понимаешь? Они так перестрадалииз-за Вадьки, отец поседел совсем, мать тоже сильно сдала… Я тебя очень люблю,честное слово. Но их-то мне куда девать? Я у них теперь один свет в окошке, ониВадьку чуть не потеряли, еще немножко - и он концы бы отдал. Теперь они за менятрясутся.

- Ну и что, они теперь всю жизнь собираются за тебятрястись, что ли? До конца института? Или когда ты работать начнешь, тожебудешь им каждую минуту докладываться, что у тебя животик не болит и тебяначальник не обидел? А если жениться соберешься, начнешь разрешения спрашиватьневесту поцеловать?

Девушка говорила зло, в ней кипела настоящая ярость, Костяеще ни разу не видел Милу такой… Ему стало горько. А он-то, дурак, надеялся,что Мила не такая, как все, что она будет с радостью придерживаться тогораспорядка, который установил его отец: после института - к брату, послебольницы - домой. Косте казалось, что Милу все устраивает, она никогда недулась и не ворчала, принимала Костино расписание как норму и добродушноследовала ей. И ему казалось, что так будет всегда.

Оказалось, что нет. Терпение у Милы закончилось, ей хочетсяобычных студенческих радостей, ей хочется жить так, как живут все их ровесники.

Что же делать? Рассказать ей все? Нет, невозможно.

Хотя, собственно, почему невозможно? Разве то, что они сотцом и мамой делают, стыдно? Грязно? Неприлично?

Разве это недостойно, разве порочит его, Костю?

Стоп, одернул он себя. То, что они делают, пока еще в рамкахзакона Но то, что отец собирается сделать, когда они найдут наконец ГлавногоВрага, вполне вероятно, за оные рамки выйдет. И получится, что Мила -соучастница. Потому что знала, но никому не сообщила, не донесла. И их непопыталась удержать, не отговорила. Разве он имеет право втягивать девушку втакие неприятности?

И потом, Мила, конечно, замечательная, самая лучшая,вопросов нет, но она - женщина и может проболтаться.

Он почувствовал, что начинает ненавидеть отца. Зачем он всеэто затеял? Разве Вадьке от этого легче? Не легче. Наоборот, ему плохо оттого,что отец не приходит и не говорит сыну, как любит его и что совсем на него несердится. Разве маме лучше? Нет, не лучше, потому что приходится работать ещебольше, чтобы оплачивать эту ненавистную грязную квартиру и Вадькино пребываниев клинике. А ему, Косте, каково? Конечно, сначала, когда отец только-только всеэто придумал и затеял, Косте было отлично, он чувствовал себя героем боевика,мстителем, ему казалось, что он плечом к плечу с отцом встал на защиту семьи.Ему было интересно и немного жутковато, как в детстве, когда он смотрелстрашное шпионское кино. Но время шло, ничего не происходило, кроме нудногонаблюдения, которое отец вел из машины или вместе с сыном из окна, и остротапредощущения необычного, героического, суперменского - эта острота сталапонемногу проходить. А теперь вот отцовская затея встала поперек Костинойжизни, поперек его любви.

И выходит, что от всей отцовской затеи, с энтузиазмомкогда-то поддержанной и мамой, и самим Костей, хорошо нынче только ему одному.А всем остальным членам его семьи - плохо.

Но ведь отец не отступится, не оставит задуманное.

Он упрямый. И ему очень хочется снова стать главой семьи Емукомфортно в той ситуации, которая сложилась сейчас, он раздает указания, егослушаются, ему подчиняются. Он - главный. И место это, вновь завоеванное, он неотдаст ни за что, Костя это прекрасно понимал.

И что самое печальное, понимала это и мама, которая каждыйраз, когда Костя пытался обсудить с ней поведение отца, пожаловаться на него,попросить заступиться и выговорить определенные поблажки, только вздыхала иговорила:

- Не спорь с папой, Костик, он лучше знает, какправильно.

И лицо у нее при этом бывало таким, что Костя отчетливовидел: она готова согласиться на все, что угодно, и терпеть до конца, только быспасти почти развалившийся брак. Идея отца заставила их сплотиться, думать ободном и том же и действовать сообща, появилась тема для разговоров, в которыхмогли участвовать все трое - отец, мама и Костя. Появилась семья. Вернее, каксейчас уже говорил сам себе Костя, видимость семьи. Иллюзия.

Это не настоящая семья, потому что разве может бытьнастоящей семья, в которой плохо всем, кроме одного?

- Милка, в твоей семье всем хорошо? - неожиданно спросилон, резко меняя тему обсуждения.

Мила вела машину, надувшись и сделав обиженное лицо. Вопросзастал ее врасплох, она ожидала, что если Костя заговорит, то это будутоправдания и просьбы потерпеть еще немного, пока брат поправится. Что-то вродеэтого, но никак не вопрос о ее собственной семье. Выражение обиды сменилось наее круглом хорошеньком личике недоумением.

- Почему ты спрашиваешь?

- Это важно, - настаивал Костя. - Мне нужно кое-чтопонять. И я хотел бы с тобой это обсудить.

- В моей семье всем классно, - ответила она, пожавплечами. - А что?

- А почему всем классно? - не отставал он.

- Потому что каждый при своем интересе. Папаняработает, деньги делает, девок заваливает, с партнерами время проводит. Мать кнему не лезет, он и доволен.

- А мама твоя? Разве ей это нравится?

- А чему тут не нравиться? Деньги он дает? Дает.

Отчет у нее спрашивает? Нет. Она не работает, целыми днямиделает что хочет, и за пропитание у нее голова не болит. Чем плохо-то? Он сампо себе, она сама по себе, для выхода в свет или поездки в отпуск они -образцовая семейка, а так живут каждый своей жизнью.

- А бабушка?

- Бабка-то? Да ей вообще лучше всех.

- Почему?

- Потому что сынок, в смысле - папаня мой, под пятой ужены не оказался, маму слушает, уважает. Это у них,игрища такие, вроде какпапаня к бабке с полным уважением и низкими реверансами, как домой явится, такпервым делом не к жене и дочери обращается, а к маменьке.

Бабка из себя главу рода изображает, во все суется, от всехотчета требует, и от меня тоже. Ну я тебе рассказывала, она боится, что на менянищие мальчики покушаться будут со страшной силой. Вернее, на деньги моегопапани. Но на самом деле, когда ей рассказываешь, она не слушает и не вникает,поэтому и советов не дает. Ей ведь что важно? Осознание того, что она спросила- и ей ответили, попробовали бы не ответить! То есть уважают, считаются.Фильмов насмотрелась, ходит по дому в прическе, в длинной юбке, кружевнойкофточке, вся цацками обвешанная, канает за светскую старуху. ГенеральшаЕпанчина, ни больше ни меньше. Вопрос задает, а мозгов, чтобы вникнуть в ответ,не хватает.

Костю покоробило то высокомерное пренебрежение, с которымМила рассказывает о своей бабушке. Оказывается, девушка может быть не тольколасковой и мягкой.