- И что вы будете делать?

- Вероника, ну какая вам разница? - рассмеялся Сева. -Это наши маленькие профессиональные тайны. Но могу вам гарантировать, что послевторого нашего вмешательства вас уже никто никогда не побеспокоит.

- А разве нельзя было сразу сделать так, чтобы никогдане беспокоили? - настырно допытывалась я.

- Ну, Вероника, - Сева развел руками, - вы же самипросили, чтобы подешевле и чтобы без насилия.

- А это…, второе вмешательство…, оно сколько будетстоить?

- Да нисколько не будет стоить, - Сева начал сердиться.- Бесплатно сделаем, поскольку считается, что исправляем брак в работе. Ну, несовсем, конечно, бесплатно, каких-то денег это будет стоить, но оченьнебольших, я надеюсь. Однако я уверен, что до этого не дойдет, мне кажется,ребята поработали на совесть, а фигуранты в этом деле хлипкие.

Он пересчитал протянутые мной купюры и разложил их на двекучки. Мне показалось, что они были примерно одинаковыми, но спросить яотчего-то стеснялась. Потом зашел бухгалтер - молодая красоточка в хорошемдорогом костюме, и по взгляду, который кинул на нее Сева, я поняла, что он сней спит. Бухгалтер выписала ордер, приняла деньги и вышла, сексуально качнувбедрами.

Вторая кучка моих трудовым потом заработанных долларовсиротливо валялась посреди Севиного стола, будто бы и не нужная никому.

- Ас этими деньгами что? - робко спросила я.

- Забирайте их, - Сева протянул мне купюры. -Принесете, когда будем считать контракт выполненным.

- Сева, ты не понял, - вмешался наконец Никотин, дотого момента хранивший какое-то странное молчание. - Вероника не можетприезжать к тебе, когда тебе это удобно. У нее такой режим работы.

- Да об чем речь, дядя Назар, пусть приезжает, когда ейудобно!

- Сева, ты снова не понял, - заговорил Никотин ужестроже. - Вероника вообще не распоряжается своим временем, она никогда не можетзаранее сказать, в какой день и в котором часу ей разрешат уйти из дома. Тыставишь ее в весьма затруднительное положение.

Сева немножко подумал, потом кивнул:

- Хорошо, дядя Назар, я все понял, только злиться ненадо. Вы хотите оставить деньги здесь, у меня?

- Да, если можно, - попросила я.

- Можно, отчего же нет, - вздохнул Сева Огородников. -В сейф положу, и пусть себе лежат. Только как я их потом приму? Самому себе,что ли, приходник выписывать? И ваша подпись, Вероника, нужна будет, что высогласны оплатить работу и она вас удовлетворяет. Как же быть?

- Вероника тебе все подпишет сейчас, что ты дурака-товаляешь, ей-богу?

- Да, подпишу, - пискнула я из глубины продавленногокресла.

- Она все подпишет, - на соседнем кресле сидел РутгерХауэр и царственно отдавал приказания, - ты все примешь по ордеру, никакихподдельных подписей и прочих глупостей. А если результат окажется не таким,каким мы хотим его видеть, ты все исправишь быстро, эффективно и бесплатно. Тоесть заплатишь из собственного кармана. Ты понял, Севочка?

- Да понял я, понял, дядя Назар, чего вы, в самом деле…

И снова пришла красавица-бухгалтер, и снова Севочка метнул внее плотоядный и недвусмысленно-интимный взгляд, мне выдали еще один приходныйордер и подсунули на подпись еще две бумажки, которые Сева распечатал на своемкомпьютере.

И тут я вспомнила, что сам Сева и его сотрудник по имениАлеша работали на меня бесплатно. Мне стало неловко.

- Сева, я хотела бы отблагодарить вас хоть как-то, -сказала я, - ведь вы и Алеша не взяли с меня денег за работу. Я вам оченьблагодарна. Но я даже не представляю, что я могла бы для вас сделать.

- Плов, - быстро встрял Никотин. - Севка, попросиВеронику сделать нам с тобой настоящий узбекский плов. Я черт знает сколько летне ел хорошего плова.

И манты пусть сделает. В Москве никто не умеет толком мантыготовить.

- А что? - оживился Сева. - Хорошая мысль. Соберемся уменя…

- Лучше у меня, - перебил его Никотин. - Твоя жена меняне жалует, а если еще и Вероника придет, она вообще черт знает что можетподумать.

- Тоже верно, - согласился Огородников. - Значит, Увас, дядя Назар. Алешку пригласим как главного исполнителя.

- Ага, и бухгалтершу свою не забудь, - ехидно поддакнулНазар Захарович. - Только о сроках пока договариваться не будем, я тебе ужеобъяснял, что Вероника своим временем не распоряжается. Но как только у неебудет ясность, я тебе дам знать.

- Лады.

Мы распрощались и вышли из Кощеева гнезда таким же сложнымпутем, каким пришли, мимо бдительных охранников и через двери с кодовымизамками.

- Ты уборку-то сделала сегодня? - огорошил менявопросом Никотин, когда мы шли по Садовнической в сторону метро.

- Уборку? - Я даже не сразу поняла, о чем онспрашивает. - Нет, сегодня я только кухню мыла, но зато два раза. А в чем дело?

- Так сегодня же Чистый четверг, а в воскресенье Пасха.Забыла, православная?

Забыла. Правда, в семье Сальниковых верующих не было, никтоне ходил в церковь и не помнил о религиозных праздниках, поэтому и разговоров огенеральной уборке в Чистый четверг, о куличах, крашеных яйцах и Пасхе невелось. А я со всеми этими тревогами вообще обо всем забыла. Я сокрушеннопокачала головой.

- Все с тобой понятно, - усмехнулся Назар Захарович. -На крестный ход пойдешь?

- Нет. Мне в половине шестого вставать каждый день. Я итак не высыпаюсь. А вы пойдете?

- Не знаю еще. Подумаю. Наверное, пойду. Но если пойду,так уж всю службу полностью отстою. Раз в году надо душой очиститься.

- Вы веруете? - удивилась я, так не похож был хорошийопер Бычков по прозвищу Никотин на истинно воцерковленного человека.

- Не в том дело, верую я или нет, а в том, что в храмена меня благодать нисходит. Она, благодать-то эта, не спрашивает, веруешь тыили так зашел, из любопытства, она нисходит - и все. И за это я ей всей душойблагодарен. Жизнь у меня суетная, хлопотная, с интригами, конфликтами, так чтохотя бы раз в год дать душе отдых надо обязательно. А где еще душе отдыхать,как не на пасхальной службе?

- На рождественской, - предположила я. - Рождество ведьтоже великий праздник - Ничего-то ты не понимаешь, Ника, - вздохнул дядя Назар.- Радоваться рождению легко, это все умеют, и никакой особой душевной работытут не требуется.

А вот попробуй-ка порадоваться воскрешению из мертвых. Ведьдля этого в воскрешение надо поверить, а это не так просто. Ты за последние днинапереживалась, натревожилась, издергалась. Плакала небось каждые два часа.Было?