Ничего не произошло.

– Ворожишь? – Голос Кирши мурашками взобрался по спине и поцеловал затылок. Василиса оглянулась.

– Пока что получается не очень, – сказала она, выпрямляясь и оборачиваясь к нему всем телом.

– Получится. – Кирши улыбнулся, а у Василисы от этой улыбки мучительно-сладко свело живот. Чтобы отвлечься, она запрокинула голову, встречаясь взглядом с россыпью звёзд. Они казались особенно яркими из глубины Тёмного Леса. Но это не помогло, она буквально всем своим телом ощущала Кирши, так же явственно и громко, как и пронизывающий её до костей гул земли несколько часов назад.

Воспоминание о ночи в пещере жаром обдало щёки. Она так и не решилась поговорить об этом. Не говорил и Кирши, а с появлением Атли и Леля удобных моментов для разговоров или причин оставаться наедине у них, казалось, больше не было. Поэтому Василиса старалась выбросить случившееся из головы. Ей казалось, что раз Кирши молчит, то для него это ничего не значило. Ничего… особенного или важного. Значит, не должно значить и для неё. Или должно?

– Я…

– Почему…

Их слова столкнулись и исчезли в темноте. Оба замолчали, ожидая, что другой продолжит.

– Почему ты не рассказала мне о предсказании? – первым решился Кирши. – Ты же тогда из-за него пошла за лешим? Поняла, что не нужно нападать.

Сердце разочарованно ударилось о рёбра и затихло. Помедлив, Василиса кивнула.

– Почему не сказала? – повторил он.

– Я боялась. – Чародейка посмотрела себе под ноги. – Мне казалось, что, пока слова не произнесены вслух, они не будут иметь силы. Знаешь, как с заклинаниями.

– А почему решила рассказать?

– Не знаю. – Василиса правда не знала. – Наверное, потому что подумала, что пришло время. Потому что поняла, что слишком многое из предсказания уже обрело смысл. Тебя расстроило то, что я молчала?

Кирши задумался. Настал его черёд смотреть на звёзды.

– Наверно, я просто боюсь. – Он перевёл взгляд на Василису. – Что ты исчезнешь. И в такие моменты ощущаю этот страх особенно остро. Я своими руками клал твоё тело на краду. Холодное, мёртвое. А потом я нашёл тебя снова, совсем другую, но всё ещё неуловимо знакомую. Я очень хочу, каждое мгновение хочу касаться тебя, чтобы убедиться, что это действительно ты, что ты настоящая. Но при этом каждый раз боюсь, что, если дотронусь, ты исчезнешь.

Кирши рассмеялся, провёл рукой по лицу и запустил пальцы в волосы. Светлячки, кружившие вокруг, бросали на него золотисто-зелёные блики, и Кирши будто бы растворялся в их зыбком свете, и теперь Василисе казалось, что он вот-вот исчезнет. Сердце билось загнанной птицей, ледяные пальцы вцепились в подол рубахи.

– Касайся меня, – сказала она, глядя ему в глаза. – Но только если я правда тебе нужна.

Кирши шагнул ей навстречу и остановился, замер так близко, что их тела почти соприкасались, а дыхания смешивались. Он будто бы выжидал. Взгляд блуждал по лицу чародейки, пока не отыскал губы. Василиса не торопила его, ждала, пока решится. Ладони вспотели и сделались ледяными, зато в груди от этой мучительной близости горел пожар. Если бы в Василисе были чары, она бы уже вся вспыхнула словно факел и сгорела дотла.

«Коснись. Коснись же! Скажи, что я нужна тебе. Скажи. Скажи!»

Василиса вздрогнула, когда его пальцы заскользили по её руке вверх, едва касаясь кожи. Такие же ледяные, как её собственные.

– А вы тут без меня времени зря не теряли.

Кирши отдёрнул руку от Василисы, будто обжёгся, и повернулся к Атли. Тот стоял у входа в пещеру, сложив руки на груди. Василиса открыла рот, чтобы выдать какую-нибудь дурацкую шутку, но Кирши вдруг заслонил её собой, будто Атли собирался напасть.

– Эй, ты чего? – прошептала Василиса, выглядывая из-за спины Кирши. Тот не ответил, а чародейка вспомнила о клятве, связывающей этих двоих, и о том, что Кирши знает все чувства Атли. Неужели он и правда хочет причинить ей вред? Что между ними происходит? Василиса посмотрела на Кирши – что он ей не рассказывал?

– Да не съем я её. – Атли вскинул руки, демонстрируя пустые ладони. – Тебе стоит больше доверять людям.

– Думаешь? – Кирши не сдвинулся от Василисы ни на шаг.

– Думаю, что нам стоит поговорить, Кирши. Ты не будешь против? – Атли обратился к Василисе.

Чародейка перевела взгляд на Кирши, тот кивнул.

– Ладно. – Она вылезла из-за спины Тёмного и бочком направилась к пещере. – Я тогда спать. Вы, это, не поубивайте тут друг друга. До… до завтра, надеюсь!

Она неловко махнула им рукой и, протиснувшись мимо Атли, исчезла в проходе.

Заложив руки за спину, Атли прошёл к краю прогалины на границе леса. Кирши не сдвинулся с места, но Атли чувствовал его цепкий, напряжённый взгляд.

– Я не нарушал клятвы. У нас с ней ничего… Ты же знаешь, что я бы не смог.

– Но хотел бы? – Атли обернулся.

– Не твоё дело.

Атли вздохнул. Снова этот взгляд – острый, такой, что вспорет тебя, едва коснёшься. Он уже почти не ранил Атли. Почти.

– Все эти дни меня беспокоил один странный момент в рассказе Василисы про Северные Земли. Она обмолвилась, что тот Сокол – Финист – взял с неё клятву верности. Но не упомянула, как эта клятва была разорвана… – Он испытующе взглянул на Кирши, тот побледнел, а плечи едва заметно напряглись. – Скажи мне, как Василисе удалось разорвать клятву? Не отпустил же её Финист? Даже по рассказу он не похож на такого глупца. Говори правду.

Лицо Кирши перекосилось, но клятва, как и всегда, была сильнее.

– У Финиста был артефакт. Кинжал, способный разорвать любую клятву. – Голос его дрожал от напряжения.

Сердце Атли пропустило удар. Вот, значит, как.

– Ты знал об этом артефакте? Поэтому просил отправить тебя на то задание?

– Да.

– Ты хотел разорвать нашу клятву?

– Да.

Атли ждал всех этих ответов, но всё равно каждый из них причинил ему боль. Как он ни цеплялся за прошлое, как ни тянулся к Кирши, тот всегда мечтал убежать прочь.

– Что бы ты сделал, если бы сумел разорвать её?

– Не знаю. Так далеко я не заглядывал. Уехал бы куда-нибудь. Да и что толку об этом говорить. Я всё ещё весь твой.

– Но любишь ты её? – Атли кивнул в сторону пещеры. – И быть хочешь с ней?

– К чему все эти вопросы? Какая разница, чего я хочу? Только не нужно играть со мной в друзей, Атли. Мы это проходили. Вышло, как видишь, хреново.

Атли вздохнул. Кирши был прав. Спустя столько лет они не смогли стать даже друзьями. Раз за разом они причиняли друг другу боль, чтобы облегчить ту, что пожирала изнутри их самих. Кирши был единственным спасением Атли от самого себя, от своего одиночества и от того, кем он становился. Для Кирши Атли был целым миром, смыслом, сотворённым клятвой. Атли искал у Кирши убежища, но не замечал, что именно это и делало из него того, от кого он бежал.