– У нее автоответчик! – Сергей выругался.

– Как – автоответчик? Она должна быть...

Макар оборвал фразу на полуслове, нахмурился.

– Конечно! Она должна быть...

Он замолчал, прикрыл глаза, покачался на носках. Ничего непонимающий Сергей спросил «Что ты делаешь?», но Илюшин сделал короткий жест,означающий «Не мешать!», и тот подчинился. Полминуты Макар стоял с напряженнымлицом, сомкнув брови, затем хлопнул в ладоши.

– Крылецкое!

– Что такое Крылецкое? – осторожно спросил Бабкин.

– Место, где у Силотского загородный дом! О нем упоминалажена Качкова, когда показывала мне снимки. Уверен, что Ольга должна быть там, аКрапивин наверняка поехал за нею следом!

– А ты знаешь номер дома? Как мы его найдем?

– Говорю тебе, я видел его на фотографии! – Макар ужестоял в коридоре, тянул с полки шарф. – Серега, быстрее, быстрее! Из-замоей глупой ошибки мы и так потеряли кучу времени.

Карту Бабкин всегда держал в машине, и пока он гнал пошоссе, Илюшин объяснял, как проехать.

– Сорок километров, – пробормотал он. – Не оченьдалеко...

– Главное, чтобы пробок не было, – бросил Сергей,объезжая по обочине несколько машин, пристроившихся за медленно движущимсягрузовичком.

– Пробки, пробки... – Макар провел пальцем по карте ивдруг скомандовал: – Уходи в поворот! Направо, давай, сворачивай!

Проглотив ругательства, бешено просигналив машине справа иподрезав ее самым безбожным образом, Бабкин вылетел в поворот, попал колесом вяму, отчего их с Илюшиным сильно тряхнуло, и понесся по узкой дороге, с однойстороны которой выстроились старые серые пятиэтажки, а с другой лежало покрытоеталым серым снегом поле.

– Куда мы?.. – сквозь зубы процедил он.

– Здесь есть объездная дорога, – объяснил Илюшин, сновауткнувшись в карту. – Ехать чуть дальше, но мы объедем основной поток машин.Я уверен, что Крапивин поехал именно этим путем.

– Почему?

– Потому что он очень точно все рассчитывает, – мрачноответил Макар.

* * *

Денис Крапивин вышел из машины, посмотрел на дом, стоявший вглубине участка. Он бывал в Крылецком несколько раз, каждый раз летом, носейчас все выглядело иначе. Весна, разбудившая город, здесь только коснуласьдомов и садов: мягкой теплой рукой стерла снег с крыш, разрыхлила его на улице,пустила вдоль главной дороги почти невидимый прозрачный ручей. Но под ногами ещележал снег, и сырой ветер носился вдоль улицы, морща поверхность маленькихлужиц в ледяных лунках.

Крапивин толкнул калитку, и она отворилась. Слева, возлегаража, стояла красная Ольгина машина, на заднем сиденье Денис различил большуюсумку. Он сделал шаг к машине, но тут же понял, что внутри никого нет. К домувела узенькая тропинка, по которой он и пошел, пытаясь угадать: действительнокто-то движется за окном или ему кажется.

Поднявшись на крыльцо, он постучал в дверь и громко позвал:

– Оля! Оля, это я, Денис!

Ему показалось, что позади дома возле бани что-то скрипнуло,но когда он, неловко перевесившись через крыльцо, посмотрел в ту сторону, тоникого не увидел. Вокруг бани снег был утоптан, но Крапивин сомневался, чтоОльга побежала от него в баню.

– Оля, я хочу поговорить! – крикнул он снова.

Ответа не было.

Крапивин знал, что Ольга здесь. Поколебавшись, он толкнулдверь, уверенный, что она заперта, но дверь подалась, и он вошел в холодный,выстуженный дом.

Лестница вела на второй этаж, но Денис не стал подниматься.Тень он видел на первом этаже, и вряд ли Ольга успела бы убежать наверх, покаон звал ее на крыльце. К тому же выхода со второго этажа не было, а из нижнейполовины дома, как он хорошо помнил, можно было пройти черным ходом и оказатьсяво дворе.

Войдя в комнату, Крапивин остановился и попросил:

– Прошу тебя, поговори со мной! Оружия у меня нет, а тынаверняка вооружена. Я помню, что у Димы хранился револьвер. Ты умеешь с нимобращаться. Оля, клянусь, я не причиню тебе зла!

Молчание. Ему стало казаться, что он и впрямь в доме один.«Убежала через черный ход... Это ее я слышал возле бани. Но зачем? За баней –овраг, а за ним начинается лес. Она побежит от меня в лес?»

И тут же, едва успев задать себе последний вопрос, понял,что побежит.

Крапивин почти решился выйти из дома и поискать Ольгу вбане, но заметил на краю стола возле окна несколько листов. Он подошел, взялверхний, одновременно стараясь боковым зрением наблюдать за соседней комнатой,и оттого ему не сразу удалось сосредоточиться на содержании текста. Толькопробежав глазами первый лист, он понял, что держит в руках и отчего Ольга несомневается в его причастности к убийству Ланселота.

Это была распечатка телефонных переговоров – не просто датаи время звонков, а расшифровка диалогов. «Кто-то подслушивал моипереговоры, – отстраненно подумал Денис. – Интересно, кто именно?»

Он читал, как просил человека с инициалами П.П. ускоритьработу, говорил о повышенном вознаграждении, а П.П. ссылался на возникшиетрудности. В следующем разговоре уже без намеков Крапивин спрашивал, хватит лимощности взрыва на то, чтобы уничтожить «известный объект», и добавлял, что недолжно быть даже мизерной вероятности промашки. «Если он выживет и останетсякалекой, можете считать, что сделка расторгнута».

Остальные разговоры были еще откровеннее. «Что, ПетрПетрович, – мысленно сказал Крапивин, вспомнив бывшего спецназовца, –поймали нас с вами?»

Он дочитал расшифровку до конца, хотя в том не было нужды: спервого разговора любому стала бы очевидной и подоплека его действий, иосновательность, с которой разворачивалась подготовка к покушению, и ненавистьКрапивина к его жертве.

Денис бросил листы обратно на стол. Кончено. Все кончено.

Последний лист, на котором ничего не было написано, лежалчуть поодаль от остальных, скомканный, будто неудачный черновик. Крапивинподнял его и увидел тот самый револьвер, которым так хвастался и гордилсяЛанселот.

«Забыла. Приготовила, чтобы выстрелить в меня, продумаласцену с обвинением, а потом испугалась, убежала, а оружие забыла. Глупаяженщина».

Немного поразмыслив, Денис проверил наличие патронов, сел настул, положил револьвер рядом и подвинул к себе мятый лист. Несколько раз ссилой провел по нему ребром ладони, пытаясь разгладить, затем достал из карманаручку и написал записку, не останавливаясь, не задумываясь над словами. То, чтоОльга оставила оружие в доме, давало ему большое преимущество, и этимпреимуществом он собирался воспользоваться.

Поставив дату и четкую подпись, Крапивин встал, глубоковдохнул и выдохнул, выпустив маленькое облачко пара. Все. Осталось сделатьтолько одно дело. Но в ту секунду, когда он вставил дуло револьвера в рот,ощутив омерзительную солоноватость ледяного металла и раздражающий ноздризапах, хлопнула дверь, раздались торопливые шаги, и знакомый голос,запыхавшись, сказал: