В этот раз Миша была готова серьезно общаться с духами. Ее нервные смешки и выходки остались в прошлом; выглядела она такой же измотанной, как и я сама. Мы втроем положили пальцы на планшетку и медленно ее подвигали, чтобы разогреть доску. Говорила я.

– Мы надеемся вступить в контакт с духом Кэндис Коттон, если она уже перешла на ту сторону. Здесь рады только добрым духам.

Мы ждали. Дул слабый ветерок, шурша в голых ветках деревьев на Марта-Роуд. На мгновение я почувствовала в воздухе намек на зиму, холод, запах пламени в каминах города. А потом поняла, что планшетка под моим пальцем наполняется энергией, и подняла взгляд на Трея и Мишу. Чувствуют ли они то же самое?

– Оно здесь, – прошептала Миша.

Планшетка подъехала к букве «Т» и остановилась.

– Спроси, это Кэндис? – попросила Миша.

Но я колебалась. Какой бы дух с нами ни связался через доску, у него уже было послание для нас. Планшетка медленно, но уверенно стала двигаться от буквы к букве, выкладывая:

– ЭТО БЫЛО РАЗРЫВНОЕ ТЕЧЕНИЕ. НИКТО НИЧЕГО не мог поделать. Разрывное течение.

В день прощания мачеха Кэндис была похожа на сломанную пластинку. Ее явно потрясло произошедшее в последние несколько дней – и, хотя мы с Мишей хотели, чтобы она просто замолкла, никто из нас не чувствовал себя в силах положить конец ее тираде. Она казалась более молодой, худой версией мамы Кэндис, стильной и атлетически сложенной. На ней было сине-белое платье с запахом, казавшееся слишком неофициальным для церемонии прощания. Мистер Коттон – скорее всего, единственный человек, способный хоть как-то заставить жену замолчать, стоял словно в тумане, теребя ногти и кивая всем, прибывшим в похоронный дом, но почти все время молчал.

С другой стороны стояла кипящая от негодования мать Кэндис – казалось, она взорвется. Вены на ее шее выступали как металлические стержни, поддерживающие ее голову, и ее сестры кружили вокруг нее, как пчелы, пытаясь успокоить.

– Мы даже не видели, как она ушла под воду! Течение просто унесло ее в море. Кто мог это предвидеть? – продолжала мачеха Кэндис, несмотря на то, что отец Фэи из церкви Святой Моники, который должен был провести короткую службу позже тем же вечером, пытался утихомирить ее. – Ну, кто мог знать, что разрывное течение может унести кого-то на курорте, где за ночь платят шесть сотен долларов?

– Да заткните уже ее! – услышала я голос матери Кэндис из угла. Ее сестры подбежали и окружили ее.

Мы с Мишей, Мэттом и Треем сидели на том же диване с цветочным узором, который мы с Мишей заняли во время прощания с Оливией. Церемония поминовения Кэндис сильно отличалась от прощания с Оливией, которое было торжественным и полным уважения. Уже вторая церемония в память о старшекласснице, менее чем через два месяца после смерти Оливии, казалась слишком большой трагедией для нашего города. Ближе к вечеру стало ясно, что Ричмонды не приедут отдать день уважения – возможно, им было слишком тяжело так скоро снова ступить в похоронный дом Гундарссона. Как и гроб Оливии, этот тоже был закрытым; цветов оказалось так много, что директору похоронного бюро некуда было их ставить. Несколько букетов разместили в коридоре по обеим сторонам входа в прихожую, где все собирались почтить память Кэндис. Казалось, ее родственникам нет конца и края. Тут были рослые люди всех возрастов, они утешали друг друга и приносили друг другу кофе из зоны отдыха. Церемония прощания проводилась в среду. Уроки в старшей школе Уиллоу отменили на весь день, чтобы ученики могли прийти – но из-за взрывного поведения Кэндис в последние недели перед смертью на церемонию пришло намного меньше школьников, чем на прощание с Оливией.

– Мама Кэндис убьет ее мачеху, – пробормотала Миша, впечатленная склонностью к насилию в семье Коттон.

– Не думаю, что мне нужно это видеть. – Я поднялась с дивана, расправила юбку черного платья; несколько мгновений спустя Миша встала, чтобы выйти со мной в коридор, а потом и в зону отдыха. Мне было неловко видеть маму Кэндис при таких ужасных обстоятельствах. Она неплохо держалась с самого утра, когда узнала, что Кэндис утонула. Моя мама подвезла нас в дом Коттонов утром в субботу, чтобы узнать, можем ли мы чем-то помочь. К тому моменту представители власти на Гавайях, вынужденные расширить зону поисков тела, посоветовали родителям Кэндис готовиться к худшему. Я раньше не знала (или не помнила) о том, что моя мама и мама Кэндис вместе играли в женской лиге боулинга Уиллоу, когда мы с Дженни были еще маленькими. Мы сидели на кухне в их доме, когда миссис Лерер позвонили с Гавайев и подтвердили, что тело Кэндис выбросило на берег, почти в двух милях от места исчезновения.

– Ну, – произнесла мама Кэндис с жутким спокойствием, – теперь мы знаем.

В зоне отдыха мы нашли Джулию, которая ела печенье с подноса с парой кузин ее возраста. На ней было короткое платье с черным кружевом, немного неподходящее для девочки тринадцати лет. Интересно, купили ли это платье на школьные танцы. Конечно, в момент приобретения никто не думал, что Джулия в итоге наденет его на церемонию прощания со своей единоутробной старшей сестрой.

– Как ты, Джулия? – спросила я, наливая себе кофе.

– В порядке, – ответила она, но глаза выглядели припухшими. Если она и помнила, как мы с Мишей и Айзеком разбудили ее в утро отъезда Кэндис на Гавайи, то не стала об этом упоминать.

Вайолет не пришла на церемонию прощания с Кэндис, что не удивительно. Но, с другой стороны, это все-таки удивляло. Я гадала, посмеет ли она показаться на следующее утро на службе перед похоронами. Родители Миши не разрешили ей переночевать у меня после церемонии – и, хотя моя мама, скорее всего, разрешила бы мне переночевать у Миши, мне не хотелось покидать дом и Трея. Дух Оливии таинственным образом покинул мою комнату с той среды, когда Кэндис перестала мне писать, – и мне было интересно, почему она перестала меня доставать. Если изначально ее действия были направлены на то, чтобы предотвратить смерть Кэндис, то я потерпела неудачу – и, возможно, раз Оливия ушла из моей комнаты, Мише опасность не угрожает. Или, может быть, дух Оливии сейчас встречает дух Кэндис на той стороне. Причина была мне неизвестна, но я подозревала, что в моей комнате еще будет наблюдаться паранормальная активность – хотя и было неизвестно, когда это произойдет.

Той ночью я попыталась решить, что надеть на следующее утро на службу по Кэндис, и сорвалась. Двумя месяцами ранее я была уверена, что это лучший учебный год моей жизни. Надеялась, что Кэндис, Миша и Оливия станут подругами, с которыми я буду всегда поддерживать связь. Мы могли бы стать соседками в колледже, подружками невесты на свадьбе друг друга, крестными детей друг друга. А теперь двое из них мертвы – и у меня есть все причины верить, что вскоре умрет и Миша. Тогда я останусь совсем одна с воспоминаниями о том, что сделала Вайолет, и чувством вины, потому что оказалась недостаточно умной, чтобы перехитрить ее.