– Предмет служит связующей нитью между Вайолет и духом, но также средством проявления воли духа в нашем мире, – сказал отец Фэи. – Разделите Вайолет и этот предмет, и вы разрушите проклятие.

– Так как нам понять, что это за вещь? – спросил Трей. – Поможете нам с этим?

Как только Трей произнес просьбу, температура в комнате словно изменилась, и отец Фэи поерзал на стуле.

– Мне очень жаль, но я могу предложить лишь совет, но не в силах помочь вам в этом деле. Я настоятель этого прихода, единственный священник, имеющий право проводить мессу, управляющий администрацией. Мой долг перед горожанами и людьми, проживающими в городе, слишком важен, чтобы я рисковал… запятнать душу.

Я почувствовала боль в груди, горло сжалось так, словно я вот-вот заплачу. Мы с Треем остались одни в этом ужасном хаосе. Единственный человек в городе, поверивший нам и способный помочь, отказался это делать. Нам придется самим понять, как спасти себя – или, если точнее, как спасти меня и Мишу.

* * *

Той ночью, после того как мама вернулась домой, нас удивила своим визитом мать Кэндис. Моя мама поставила кофе, а миссис Лерер, сев на кухне, передала мне пластиковый пакет.

– Отец Кэндис привез это с Гавайев, – объяснила она, когда я взяла пакет. – Кэндис, видимо, купила это для тебя и Миши в первый вечер поездки.

Я заглянула в пластиковый пакет и увидела внутри нечто похожее на дешевое игрушечное укулеле. Пакет был из подарочного магазина на Гавайях, на дне лежал скомканный чек. Я подумала о музыке, которая наполняла мою голову и отвлекала меня все дни до отъезда Кэндис на Гавайи и во время межсеместровых работ. Это было самое сильное предупреждение от Оливии, а я с ним ничего не сделала.

Мама Кэндис посидела у нас на кухне, всхлипывая и разговаривая с мамой еще долго после того, как я ушла спать, спрятав укулеле в коробку в моем шкафу, где хранила другие проблематичные предметы. Я чувствовала запах сигаретного дыма и думала, что мама, скорее всего, разговаривает с миссис Лерер о потере ребенка. Вскоре после того, как часы пробили полночь, мне написал Трей, спрашивая, хочу ли я, чтобы он пришел ко мне. Я убедила его, что все в порядке и ему стоит остаться на ночь в своей комнате. Казалось, что горе мамы Кэндис заполнило весь дом, осев в моей спальне, окружая меня, пока я спала.

* * *

В понедельник я проснулась на рассвете без помощи будильника и оделась в школу, не радуясь возвращению туда. До начала объявлений я пошла прямо к мистеру Дину и храбро вошла в его класс, а Трей остался ждать меня в коридоре с книжками в руках.

– Мистер Дин? – спросила я. Он оторвал взгляд от работ, которые проверял, и посмотрел на меня. – У меня плохие новости. Я плохо сдала межсеместровые тесты и поэтому отказываюсь от места классного казначея, чтобы сосредоточиться на исправлении оценок.

На лице мистера Дина отразилось чистейшее удивление, но я придерживалась своей истории. Набирая комбинацию на замке шкафчика и бросив «Доброе утро» Дэну Маршаллу, я думала о том, как мои приоритеты изменились с начала года. В сентябре популярность казалась важнее всего. А теперь я добровольно отказалась от места в мире популярных людей, не страшась реакции Вайолет. Двенадцатый класс будет рулеткой, если я вообще до него доживу.

Мы с Мишей решили, что во время обеда пересядем за другой стол. Мы с ней и Мэттом бродили по столовой с пустыми подносами в руках, и в итоге, рассмотрев почти все предложения кухни на сегодня, я встала в очередь за Мишей, остановившись на сэндвиче с индейкой.

– И это все? – спросила я, заметив, что она вернула поднос в стопку и держала в руках лишь пакетик обезжиренного молока.

– Я не голодна, – заявила она.

Когда Миша заплатила и отошла к столам, чтобы подождать нас, а я подошла к кассе, чтобы заплатить за сэндвич, Мэтт, стоявший за мной, прошептал:

– Она не ест. Уже давно не ела ничего твердого.

– Почему? – спросила я, протягивая руку, чтобы забрать сдачу у кассира.

– Она боится подавиться.

Мы пошли в зону столов. Солоноватый запах жаренных во фритюре картофельных шариков и пряных куриных котлет лип к одежде и волосам. Когда мы нашли место на конце стола десятиклассников и присели, они глянули на нас так, словно мы с ума сошли. Я почувствовала, что на другой стороне столовой в нашу сторону поворачивались головы, но не стала гадать, что о нашем внезапном уходе думают Пит, Джефф и Айзек. Пусть Вайолет и Трейси им объяснят. Я наблюдала, как Миша, сидящая напротив меня, разворачивает трубочку и засовывает ее в пакет с молоком.

– Тебе нужно кушать, Миша, – предупредила я ее. – Жуй медленно, если так тебе спокойнее, но давай же. Нельзя просто перестать есть.

Миша моргнула и будничным жестом смахнула слезу или выпавшую ресницу.

– Тебе легко говорить. Тебе не предсказывали смерть от удушья. Тебя не мучают кошмары о том, что ты не можешь дышать…

Миша резко замолкла. Обернувшись через правое плечо, я увидела стоящую за собой Вайолет. Ее поза и жесты были агрессивными, но голос – мягким и неуверенным. Правда, как и сказала Трейси на прощании с Кэндис, у нее, кажется, был насморк, словно от сильной простуды, а нос был розовым и пересохшим от постоянного высмаркивания.

– Почему вы сидите здесь? За нашим столом есть место, – сказала она. На ней был красивый новый свитер со стильным воротником-хомутом, разноцветный кашемир был усеян тонкими золотистыми нитями. Такой свитер точно не мог быть дешевым и служил еще одним неприятным напоминанием о богатстве семьи Симмонс. – И мистер Дин сказал, что ты ушла из ученического совета. Я не понимаю, МакКенна. Мы столько всего замечательного запланировали на этот год.

– Ты убила Кэндис, – уверенно сказала я тихим голосом, чтобы десятиклассники на другом конце стола нас не услышали. Хотя я знала, что пришло время бросить ей вызов, как мы с Треем и обсуждали, я все же жалела, что он избегал столовую во время обеда и мне придется говорить с ней в одиночку. Мы решили, что легче отвлечь ее от наших настоящих планов, убедив ее, что злимся. Пришло время перестать прятаться по углам.

– Не говоря уже об Оливии – но это и так понятно.

Я запретила себе отворачиваться от Вайолет, хотя мне было и неловко смотреть, как она краснеет и пытается подобрать слова для ответа. Лодыжка повернута, губы сжаты, пальцы впились в бедро. Она явно испытывала дискомфорт из-за конфронтации, так же, как я – из-за необходимости вести себя уверенно.

– МакКенна, ты же понимаешь, что это нелогично. Я даже рядом с Гавайями не была в момент смерти Кэндис. Да и рядом с Оливией тоже. Человек не в силах контролировать погоду. Я не могу управлять океаном.

Чувствуя, как пульс ускоряется из-за гнева, я успокоила нервы, прежде чем ответить:

– Мы все знаем, что ты управляешь происходящим с нами. Мы запланировали для тебя что-то особенное и ждем, каков будет твой следующий шаг.