его пользу вопросы территорий и суверенитета, которые отделят его от Австрии после незавершенных установлений 1803 года. Курфюрст Баденский в конце концов согласился на союз и обещал поставить три тысячи человек, продовольствие и транспортные средства, которые нужно было закупить в самой стране.

Переночевав в Эттлингене, Наполеон 2 октября пустился в путь к Штутгарту. До его приезда едва не случилось столкновение между курфюрстом Вюртембергским и маршалом Неем. Фридрих-Вильгельм, известный во всей Европе крайней вспыльчивостью, как раз обсуждал с французским министром условия союза, которые ему совсем не нравились. И он не хотел, чтобы до заключения союза войска входили в Луисбург, который был его загородной резиденцией, или в Штутгарт, бывший его столицей. Ней согласился не вступать в Луисбург, но навел артиллерию на ворота Штутгарта и таким способом добился их открытия. Наполеон прибыл как раз вовремя, чтобы успокоить гнев курфюрста. Тот принял его с большой пышностью и обговорил с ним условия союза, который возвеличил этот дом, как возвеличил и всех государей юга Германии. Договор был подписан 5 октября и со стороны Франции содержал обязательство увеличить дом Вюртемберга, а со стороны Вюртемберга – поставить 10 тысяч человек, продовольствие, лошадей и повозки, которые следовало оплатить при их получении.

Наполеон пробыл три-четыре дня в Луисбурге, чтобы дать время своим корпусам слева подтянуться к линии. Создалось весьма щекотливое положение – находиться совсем близко, в четырех десятках лье, от неприятеля силой в 80–90 тысяч человек, стараясь не возбудить его бдительность и не наскочить ненароком на одно из его крыльев. Наполеон позаботился об этом с восхитительным искусством и предусмотрительностью. Три дороги вели из Вюртемберга к низким оконечностям Швабских Альп, которые надлежало обогнуть. Главная дорога шла через Пфорцхайм, Штутгарт и Хайденхайм прямо вдоль гор и сообщалась, посредством великого множества ущелий, с позицией австрийцев в Ульме. Этой дорогой надлежало следовать с наибольшими предосторожностями из-за близости неприятеля. По ней двинулся Наполеон вместе с кавалерией Мюрата, корпусами Ланна и Нея и гвардией. По второй дороге, приводившей из Шпайера в долину Нёрдлингена, двигался корпус Сульта. Третья дорога, выходя из Мангейма, вела в Ойтинген. По этой дороге шел Даву. Она сближалась с направлением, которым следовали корпуса Бернадотта и Мармона из Вюрцбурга к Дунаю. Наполеон предписал этим колоннам двигаться таким образом, чтобы все они 6–7 октября прибыли на равнину, которая простирается вдоль берега Дуная меж Нёрдлингеном, Донаувертом и Ингольштадтом. Но при повороте, когда левый фланг вращается вокруг правого, последнему предстояло совершить меньший круг. Поэтому справа следовало замедлить шаг, чтобы дать время корпусам Мармона и Бернадотта на крайне левом фланге, Даву, идущему за ними, и наконец, Сульту, который следовал за Даву с объединенной штаб-квартирой, завершить поворот.

Выждав необходимое время, Наполеон начал движение всем правым флангом 4 октября. Мюрат, беспрерывно несшийся во главе своей конницы, подъезжал поочередно ко входу в каждое ущелье, показываясь там на миг, и затем пропускал свои эскадроны, как только парки и обозы продвигались достаточно далеко, чтобы нечего было опасаться. Наполеон с корпусами Ланна, Нея и гвардией следовал по дороге из Штутгарта, готовый прийти с 50 тысячами человек на помощь Мюрату, если вдруг неприятель покажется в одном из ущелий. Для корпусов Сульта, Даву, Мармона и Бернадотта, образующих центр и левый фланг армии, опасность начиналась лишь после завершения исполняемого ими маневра вокруг подножия Швабских Альп и выхода на равнину Нёрдлингена. В самом деле, могло случиться, что генерал Мак, достаточно рано уведомленный, отступит из Ульма к Донауверту и перейдет Дунай, чтобы дать сражение в долине Нёрдлингена и остановить там французов. Наполеон предусмотрел, чтобы Мюрат, Ней, Ланн, а с ними по меньшей мере и корпуса Сульта и Даву сошлись 6 октября между Хайденхаймом, Ойтингеном и Нёрдлингеном и могли противостоять неприятелю внушительными силами. До той же поры его главной и постоянной заботой было обманывать генерала Мака достаточно долго, чтобы тот вовсе не помышлял сворачивать лагерь и чтобы можно было выйти к Дунаю в Донауверте, прежде чем генерал оставит свою позицию в Ульме. Четвертого и шестого октября всё продолжало выглядеть как нельзя лучше. Погода стояла превосходная; солдаты, снабженные крепкими башмаками и теплыми плащами, шагали бодро и весело. Сто восемьдесят тысяч французов продвигались вперед по линии протяженностью в 26 лье, правым флангом касаясь гор, а левым – поворачивая к долинам Верхнего Пфальца, намереваясь в течение нескольких часов объединиться в количестве 90—100 тысяч человек на одном из своих крыльев. И самым необыкновенным было то, что австрийцы не имели ни малейшего представления об этой операции.

«Австрийцы стерегут выходы из Черного леса, – писал Наполеон Талейрану и Ожеро. – Дай Бог им там и оставаться! Я только боюсь, как бы мы не слишком их напугали… Если они мне дадут сделать еще несколько переходов, я обойду их и окажусь со всей моей армией между Лехом и Изаром». Министру полиции он писал: «Запретите рейнским газетам писать об армии. Как будто ее вовсе не существует».

Чтобы прибыть в назначенный пункт, корпусам Бернадотта и Мармона предстояло пересечь Анспах, провинцию Пруссии во Франконии. В крайнем случае Наполеон мог, стянув их к корпусу Даву, приблизить к себе и так избежать вступления на прусскую территорию. Но дороги были уже загромождены; скопление новых войск нарушило бы порядок движения и снабжения продовольствием. Кроме того, при сужении окружности, описываемой армией, оставалось меньше шансов окружить неприятеля. Движением своей армии Наполеон желал охватить Дунай до Ингольштадта, чтобы как можно дальше зайти в тылы австрийцев и суметь их остановить в том случае, если они отступят от Иллера к Леху. Не думая, при состоянии его отношений с Пруссией, что она может выказать несговорчивость в этом вопросе;

полагаясь на устоявшееся во время последних войн обыкновение пересекать прусские провинции Франконии, потому что они были вне линии нейтралитета; не получив никакого уведомления о том, что на сей раз может быть по-другому, Наполеон не придал вступлению в Анспах никакого значения и отдал приказ корпусам Мармона и Бернадотта проследовать через его территорию. Местные власти вышли на границу заявить протест от имени государя против свершившегося нарушения. Им ответили, сославшись на приказ Наполеона, и пошли дальше, платя звонкой монетой за всё, что брали, и соблюдая строжайшую дисциплину. Прусские подданные, получая хорошую плату за мясо и хлеб, которыми они снабжали французских солдат, не казались сильно расстроенными так называемым нарушением их территории.

Шестого октября шесть наших армейских корпусов без всяких происшествий обогнули Швабские Альпы и вышли к Дунаю далеко позади Ульмской позиции.

Что же делали в это время генерал