даже не смутилась. Уже столько бед и позора на ее долю выпало, что не было сил пугаться учителя разбойников-фатимидов в своей спальне.

Она села на кровати, откинув плащ, и растерянно осмотрелась. Как она в комнате-то оказалась? Вроде заснула на скамье в аптеке.

– Тебя какой-то старик перенес сюда, – ответил Салих на ее недоумение. – Мы охраняли снаружи, когда императорская стража ушла. А он, как оказалось, спрятался во дворе. И прошел в твой дом. Перенес тебя на кровать. Тут мы его и связали. Пойдем посмотришь и решим, что с ним делать.

Салих легко поднялся, вышел на двор. Нина кинулась вслед. На земле сидел связанный Лисияр. Увидев Нину, улыбнулся разбитыми губами. Нина ахнула, кинулась было его развязывать, но остановилась.

– Ты, Лисияр, зачем ко мне пробрался?

– Это, почтенная Нина, история долгая. Ежели твои охранники меня развяжут да позволят рассказать, я тебе поведаю. Клянусь Перуном, не хотел я ни обидеть тебя, ни ограбить.

Нина повернулась к Салиху. Тот кивнул Джазиму:

– Проводи старика.

Мужчины вошли в дом. Нина наскоро умылась, завязала в платок растрепавшиеся за ночь волосы, набросила сверху попавшийся под руку мафорий. Сил было мало, в голове гудело. Хотелось лечь, накрыться шерстяным плащом и уснуть.

При мысли о плаще Нина сгорбилась, оперлась о стену. Дернула ворот туники, не заметив, как зацепила шнурок. Кристалл скользнул и упал на пол, блеснув в утреннем свете. Она подняла его, приложила к губам. Постояв так немного, вздохнула, выпрямилась и неспешно вошла в дом, притворив за собой дверь.

Лисияр разговаривал с учителем. Интересная беседа получалась у них. Салих сидел молча и ни единым движением не показывал, что слушает. А Лисияр неспешно вел свой рассказ про то, как приехал в Царьград из далеких северных земель. Как со временем научился договариваться с коммеркиариями и стражниками, чтобы пропускали иноземного лекаря купить трав. А потом справил себе греческую одежду, и стали его пропускать уже как своего. Рассказывал, как познакомился с Ниной да беспокоился, когда узнал, что увели ее в темницу.

Нина, увидев, как мужчины по-хозяйски расселись в ее аптеке, нахмурилась. Согнала Джазима с высокой скамьи, на которой сама обычно сидела за столом. Положила кристалл в ларец. Повернувшись к неожиданным гостям, произнесла устало:

– Спасибо вам, добрые люди, что обо мне заботились да охраняли. Одного не пойму – неужто я в собственной аптеке не хозяйка больше? Зачем меня надо на другую лавку переносить? – Она повернулась к Лисияру.

Тот склонил голову, ласково взглянул аптекарше в глаза:

– Не серчай на меня, Нина. Я давеча тебя проведать пришел. Смотрю – стража стоит. Я проулками к калитке подобрался. Через забор перевалился, хотел послушать, не надо ли тебя выручать. А они дверь на двор изнутри открыли, так я в дворовом сундуке успел спрятаться. Они беседовали, что тебя поджидают, что тюрьмы тебе не миновать. Я и решил, что помощь моя понадобится. Остался. В ночи уже переполох какой-то поднялся, я хотел выбраться да услышал, что за каким-то Носом послали – вроде говорить с тобой будет. Понял я, что ты вернулась. И что в тюрьму тебя забирать пока не собираются. Потом ушли все, светильник погас. А дом со двора открыт остался. Я зашел, лучинку зажег – ты на скамье спишь, на самом краю, вот-вот упадешь. Вот я и перенес тебя на спальную лавку, что в другой комнате. Да плащом укрыл. А твои защитники на меня накинулись, связали.

Он повернулся к Салиху, насмешливо произнес:

– Только зря ты меня, мил человек, стариком назвал. Я моложе тебя буду. А что волосы седые, так это у травников и знахарей часто бывает, – он пожал плечами. – Пробуем снадобья свои сами, прежде чем людям помогать. Я отроком шибко смел был и безрассуден. А с иными травами и кореньями осторожность нужна. Вот и остался мне след на всю жизнь – седина, как у старика.

Нина перевела взгляд на учителя фатимидов. Устало спросила:

– А ты, почтенный, как тут оказался? Да еще в моей спальне?

– Мы за тобой шли. Раз за кольцом охотятся, значит, ты в опасности. Я Никанору обещал защитить тебя, – он ронял слова, не меняя выражения лица.

– Значит, и к Аглае, и в лупанарий за мной ходили? – Нина оторопела.

– Ходили. Из лупанария ты долго не выходила. Я уже послал Джазима разузнать, но тут ты вышла.

– Я вас не слышала и не видела.

Салих сдержанно кивнул:

– Правильно. Нас никто не должен слышать и видеть. Этому я учу.

Нина встала, склонила голову:

– Спасибо вам, почтенные, за помощь. Скажите, чем мне вас отблагодарить за заботу, и распрощаемся, – произнесла она вежливо, но твердо.

– Ничего не надо, – покачал головой Салих.

Он поднялся, кивнул ученику. Они молча вышли на задний двор, хлопнула калитка. Нина проводила их озадаченным взглядом. Не привычны ей были его краткие прощания.

Лисияр привстал было, но опустился обратно на скамью и осторожно промолвил:

– Позволь, почтенная Нина, рассказать тебе, зачем я тебя искал.

В ответ на сдержанный кивок Нины он продолжил:

– Когда наш предводитель тебя в подвале запер, жена его, Всемила, ко мне свою служанку послала, – рассказать, что случилось. Хотела, чтобы я тебя вызволил, видать, боялась, что ты всем про болести ее доложишь. Ты на Всемилу зла не держи – сердце у нее доброе, просто мужа своего побаивается.

Нина покачала головой, вспомнив, как добрая сердцем ей в волосы вцепилась.

А Лисияр продолжал:

– Служанка рассказала, что ты Востру просила весточку передать, а она вместо этого к предводителю побежала да поведала про твоего спутника. Его наши воины тогда и схватили. А я с девочкой поговорил да узнал, что ты просила за сикофантом по имени Никон послать. – Он вздохнул. – Я тогда с купцами, что на рассвете в Царьград направлялись, и попросился. А там коммеркиария знакомого встретил, передал просьбу твою. Оказалось, что он тебя знает, указал мне на Никона. Тот как раз в гавань пришел по своей какой-то надобности.

– Спасибо тебе, почтенный Лисияр. А я-то гадала, как Никон узнал, что я на подворье заперта. – Нина склонила голову.

– Я потом приходил тебя проведать. Коммеркиарий тот рассказал мне, как найти твою аптеку. Да только не было тебя, никто мне дверь не открыл. Я о тебе тревожился. Одной-то да в таком городе, небось, непросто? Я вот подумал, что ежели ты вдовствуешь, так может…

Раздался осторожный стук в дверь. Нина покачала головой, махнула Лисияру рукой, велела, чтобы через двор уходил. Ни к чему, чтобы видели у