– Может быть, как раз то самое? – Энери с надеждой глянул на собеседника.

– Может быть. Но увидеть это мы сможем только завтра. А сейчас нам пора! – и Сарт осторожно закрыл книгу.

К удивлению напарников, перед храмом Дуарха их ожидал не только жрец. Можно было не удивляться присутствию магистра Конисел. Но что здесь делали Ким и Тебас? Кэрн и Мирэя? Эйла и даже Лиэрда? А капитан Менау? Он-то что здесь забыл? Хорошо хоть командир Теркон не пришёл.

Командир Теркон пришёл. Только он не стал показываться на глаза испытуемым. Как и два его спутника, пожелавшие остаться незамеченными, он наблюдал за проводами смельчаков в окно небольшого храмового придела.

– Она всё же предстанет перед Дуархом, – словно сам себе сказал один из них – обладатель густой огненно-рыжей шевелюры.

– Невозможно избежать неизбежного, – ответил ему второй.

Вскоре к ним присоединился жрец маленького замкового храма.

– Господа, – обратился он к гостям, – вижу, все мы здесь адепты Дуарха. А потому предлагаю вам присоединить ваши молитвы к моим за успешное завершение испытания.

На возвышении, расположенном почти в центре небольшого зала, разгорелся огонь, и четверо мужчин дружно опустились на колени. Каждый молился искренне. И совсем не обязательно обращать внимание, что из глаз крупного рыжего гостя катятся огненные слезинки.

***

Тяжёлая дверь со зловещим глухим стуком отсекла Сарта и Энери от внешнего мира и провожающих. В мрачном каменном храме оказалось неожиданно тепло. Огонь, горящий в небольших каменных плошках, слабо освещал небольшие фигуры суровых огненных духов, прячущихся в полутёмных нишах. Из-за игры света и тени казалось, что они кривляются и паясничают. Самое яркое пламя ожидаемо горело перед статуей самого Дуарха. Он единственный из всех богов всегда изображался с мечом в руке. И если ноги грозного бога были видны хорошо, то его голова скрывалась во тьме потолочных сводов. Лишь иногда там можно было заметить красные отблески сурового божественного взора.

В храме стояла полнейшая тишина. Энери непроизвольно схватился за руку спутника, и Сарт успокаивающе сжал ладонь.

– Жутко? – шёпотом поинтересовался он.

– Есть немного, – не стал скрывать Энери.

– Я тоже чувствую это давление, – признался Сарт.

– Ну что? Пойдём к духам?

И они подошли к изваянию, стоящему в первой нише слева от двери. Вблизи статуя духа гнева утратила свою загадочность. Не колыхались складки одежды, не кривилось в злобе лицо. Пустые каменные глаза равнодушно взирали на людей. То же самое повторилось и перед другими скульптурами божественных посланцев – стоило только подойти, как они замирали в безразличной неподвижности. Лишь всполохи огня в светильниках-плошках отмечали продвижение Сарта и Энери. Они замерли перед духом домашнего очага, занимавшего крайнюю нишу справа от двери.

Круг замкнулся. Нужно было разворачиваться и идти к Дуарху. Тянуть не имело смысла. Но этот, последний дух, не стал окатывать пришельцев молчаливым презрением. Неожиданно огонь в светильнике перед ним ярко вспыхнул, на мгновение осветил весь храм и ослепил людей. Но от пламени шёл не только свет, оно ещё и грело. Грело приятным уютным теплом. Таким, какое и должно быть в домашнем очаге. И сразу же ушло волнение, появилась вера. Вера в то, что всё будет хорошо. И нужно-то для этого всего ничего – пережить эту ночь.

Поддавшись порыву, Энери взял ритуальный нож, лежащий у подножия статуи и, порезав левую ладонь, засунул руку прямо в огонь светильника. Пламя жадно набросилось на подношение, слизывая предложенную жертву и одновременно заживляя порез. Сарт повторил действия, только с правой рукой. И его добровольный дар был принят благосклонно. По периметру храма пронеслось недовольное гудение – другие духи были недовольны. Но пусть это останется их проблемой. Прямо над пылающей чашей молодые люди соединили руки и, не размыкая их, направились к средоточию сил этого храма – величественной статуе бога.

От ладони напарника шло приятное и волнующее тепло. Оно заглушало остатки боли от пореза и поднималось выше. Вполне возможно, что Сарт испытывал то же самое, потому что его рука судорожно сжалась, как будто он хотел что-то передать этим незатейливым жестом. Что-то жизненно важное. Огромное-огромное. Нежное-нежное. То, что спустя несколько мгновений затопило душу Энери. От соприкосновения ладоней шло не просто тепло, от них шёл жар. И этот жар быстро охватывал всё тело. И уже мало было соприкосновения рук. Так хотелось почувствовать любимого, да-да, любимого, каждой клеточкой своего тела и отдать себя полностью.

– Энери! – остановившись у подножия божественного изваяния, Сарт повернулся к нему лицом, обхватил затылок свободной рукой и, глядя в глаза, прошептал: – Я люблю тебя. Какой бы ты ни была, кем бы ты ни была, я люблю тебя!

Вот он миг, ради которого можно вынести всё! Сейчас, сейчас всё случится! Души горят огнём, тела горят огнём, весь храм полыхает. И ярче всего в этом огне горят приближающиеся глаза любимого. Его губы всё ближе. Что это за шум? Биение сердец? Или хохот? А если хохот, то чей? Неужели сам бог смеётся над их любовью?

Бог смеётся. А ведь он знает их проблему. Знает и смеётся над ней. На что он рассчитывает? На непотребное представление? Нет, даже ради бога они такое делать не станут.

А огонь нарастал. Он горел не только снаружи, но и внутри. Звал соединить их тела в один горящий факел. Как же тяжело. Вот оно, желанное тело, совсем рядом, даже руку не нужно протягивать. Стоит только прикрыть глаза и разум. И всё случится. Сам Дуарх соединит пламя их душ.

Находиться рядом тяжело, но разойтись будет подобно смерти. А потому нужно крепче сжимать руки и продолжать смотреть в горящие угли-глаза бога. Бога, который начинал гневаться – жалкие букашки не пожелали порадовать его представлением.

– Ты всесильный бог, но и у нас есть своя воля! У каждого человека бывает момент, когда необходимо следовать именно ей!

Они так и простояли в огне до самого рассвета – два человека, глядящие в глаза грозного бога – один из них, тот, что покрупнее, крепко прижимал спину мелкого к своей груди и всё шептал успокаивающие слова: «Я выдержу, любимая, я выдержу!»

Первый луч солнца погасил бушующий в храме огонь. Распахнулись двери, и зашёл жрец, держа в руках два широких плаща – никто и не ждал, что в таком пламени уцелеет одежда.

И опять, как в случае с посвящением покровителю воды Арейши, в усталом теле бушевала обретённая сила. Огонь. Бескрайний океан огня. Неужели не получилось его усмирить? И опять нужно идти в лабораторию магистра Конисел и сбрасывать пламя там?

А вот и сама магистр. Она даже не старается скрыть слёзы облегчения и радости. Лица друзей озаряют широченные улыбки. Командир Теркон старается выдержать торжественность момента и, кажется, раздумывает, а не разразиться ли небольшой прочувствованной речью. Останавливает его присутствие ещё одного встречающего.