Вернувшись к табуретам, она надела оба кольца – черное на вновь обретенный средний палец левой руки, золотое – на безымянный правой, после чего оделась. Шагнула было к выходу, но, осененная внезапной идеей, передумала и направилась к шкафу у стены. Открыв дверцу, тщательно обшарила глазами полки и, найдя на верхней то, что искала, протянула руку. Через секунду в ее правой ладони лежала рукоять длинного серебристого скальпеля. А еще через секунду отточенное лезвие полоснуло по тыльной стороне левой кисти.

Выступила кровь.

Некоторое время Настя завороженно смотрела, как бордово-алая струйка медленно стекает по ее руке, затем бросила испачканный скальпель на пол и быстрым шагом вышла из медотсека – даже не подумав исцелить кровоточившую рану.

В коридоре она едва не столкнулась с Игорем Палиенко. «Значит, все-таки Тиньши», – мелькнуло у Насти в голове – но как-то неакцентированно, словно фоном.

– Ирин бокс все еще заперт, – выпалила она все же почти «на автомате».

– Я не за тем, – заявил юноша. – То есть, спасибо, – тут же смутился он. – Просто теперь, когда Борисова здесь больше нет, это уже не вопрос жизни и смерти…

– Сеятель… Артем окуклился? – спросила Настя. До этого момента вопрос о судьбе подстреленного Машей монстра почему-то вовсе не приходил ей в голову.

– Нет, – мотнул головой Игорь. – Гера изрубил его тело в фарш и после скормил утилизатору.

– Зачем?! – вырвалось у Насти.

– Как зачем? – удивился Палиенко. – Чтобы уж с гарантией… Ты сама-то как?

Вместо ответа она продемонстрировала собеседнику кровь на руке.

– Красная? – просиял Игорь.

– Угу, – буркнула Настя, думая в это время о своем. Сеятель убит. Убит безвозвратно. Сеятель – это шанс на антидот. Повлияет ли смерть «Артема» на обещания, данные им от имени страты? По идее, не должна повлиять. Ей антидот уже не нужен, но Тимуру… Тимур! За ним летят пахари! – Сколько сейчас времени? – быстро спросила она. – И… какой вообще день?!

– Еще ночь, – несколько растерялся от такого вопроса Палиенко.

– Какая ночь?! Сколько прошло с моей… – Настя хотела сказать «смерти», но язык не повернулся, – с моей отключки? С гибели Артема – сколько прошло времени? Пахари уже прибыли? Они забрали Тимура? – сыпала она вопросами, не в силах остановиться.

– Никто никого не забирал, – развел руками Игорь. – Пахать думаем только утром… Ты провела в реанимации около шести часов, – ответил, наконец, он по существу. – Сейчас примерно три ночи…

– Уфф… – выдохнула Настя. Идти к Тимуру было рано – минимальный срок, который неспроста требовал выдерживать между визитами «Артем», еще не вышел. Время до прилета страт также пока оставалось. Кажется.

– Я, собственно, что сказать-то хотел, – опомнился, наконец, Палиенко. – Олег с Галей просили тебя к ним зайти. Там у них что-то вроде совещания. Пытаемся понять, что произошло… И как быть дальше…

– Их сын… – вспомнила Настя, похолодев. – Он… С ним все в порядке?

– С Андрюшей все хорошо, – сообщил Игорь. – С Дилей тоже. Детки спят… Ну, ты как, идешь? Без тебя во всей этой катавасии не разобраться…

– Иду, – облегченно кивнула она. – Только ненадолго – через полтора часа мне нужно быть у Тимура.

– Думаю, управимся быстрее, – заметил Палиенко.

Быстрее, однако, не вышло. Олег насел на Настю с дотошностью бывалого адвоката, ведущего допрос ключевого свидетеля, и не отпускал до тех пор, пока не вытянул из нее все до последней мелочи. Сам разговор у нее в памяти почти не отложился – кроме давящего ощущения утекающего сквозь пальцы драгоценного – и при том до поры абсолютно бесполезного – времени. По прошествии же полутора часов Настя оборвала фразу на полуслове – все главное, правда, было уже давно сказано, обмусоливались несущественные детали – и вышла в коридор. Удержать ее никто не пытался.

– Что ты наделала?! – таковы были первые слова, услышанные Настей в этой жизни от Тимура.

Тагаев сидел на кровати в своей уже обычной ссутуленной позе, в неизменном же красном трико. При появлении в комнате Насти он резко дернулся, словно получил хлесткий удар по лицу.

– Я? Наделала? – растерялась девушка. Холодным приемом ее было не удивить, но вот именно такой реакции она никак не ждала.

– Ты же… человек! – выговорил Тимур, ошеломленно качая головой.

– Вот теперь, пожалуй, сама готова в это поверить, – кивнула Настя.

– Но… как теперь?..

– Что как?

– Ты вернулась за Порог… Звать тебя переступить его снова – не посмею. Мы оба знаем, каково это… Нет, не посмею. Никто не пойдет на такое во второй раз. И не подтолкнет к тому другого – если тот ему… дорог…

– К тому, кто дорог – можно вернуться самому, – поспешила ухватиться за эту проговорку Настя. – Ты прав, мне больше нечего делать за Порогом! Как и тебе! Наше с тобой место по эту сторону, среди людей!

– Не мое, – посуровел Тимур. – Я пахарь.

– Ты человек! Был им – и можешь стать снова! Так же, как и я!

– Был, – сухо кивнул Тагаев. – Все мы когда-то были кем-то иным. Я был человеком, да. Прошлое не исчезло – но оно исчерпано. Мое настоящее и грядущее – моя страта. Я верил, что это и твое будущее. И вот ты перечеркнула его. Поставила между нами Порог, преодолеть который ты уже наверняка не захочешь, а я не смогу!

– Ты сможешь! – со всей доступной ей пылкостью заявила девушка. Осторожно подойдя к Тимуру, она села рядом с ним – чего никогда раньше себе здесь не позволяла – и взяла Тагаева за руку. Ладонь пахаря была и теплой, и холодной одновременно. «Не совсем уже человеческой». – Смогла… Смогла я – значит, сможешь и ты! – выговорила, захлебнувшись в словах, Настя.

– Нет, – аккуратно, но непреклонно высвободил свою кисть Тимур. – Для меня пути назад не существует – как ты этого не поймешь? Пока была возможность, я надеялся объединить тебя и пахарей, тем самым раз и навсегда сняв это нелепое противоречие. Но теперь такой возможности больше нет. Ты сама закрыла ее… Значит, не должно быть и противоречия… Нечему противоречить! –