Не знаю, как рябая проводница ориентировалась в тумане, но чувства местности и пройденного расстояния у нее были, наверное, врожденными.

– До леса нам плыть больше часа, – сказала она ранее. – И молитесь, все молитесь, а особенно ты, брат Литон, чтобы туман продержался еще хотя бы час!

Он продержался. К тому времени как начали проступать очертания берегов, мы были почти на месте. Луна уже чертила на воде дорожки, когда Амара велела поворачивать.

Мне казалось, я вижу на окрестных холмах силуэты всадников, но это была иллюзия. Баркас стремительно несся к крутому берегу.

– Здесь лес… подходит ближе… всего к руслу… – промолвила Амара между частыми гребками. – Если и есть шансы… то только здесь… И молитесь… Молитесь… чтобы рога не запели!.. Всё!

Мы бросили грести. Я перебрался ближе к носу: не хотелось бы замочить ноги, хотя и знаю, что тут уже чистая вода, что зараза движется со скоростью течения, и мы ее давно обогнали.

Марш-бросок через лес, а там… А там и Норатор не за горами.

«Таренкс Аджи – глава фракции Простых. Воздержались от выбора Торнхелла благородно…»

Что ж, если выживу – только к нему и можно будет обратиться. Это ведь он, как понимаю, инициировал вселение крейна.

Нос баркаса воткнулся в берег, вязко заскрипел под форштевнем песок: «Пххх!..»

– Вперед – и быстро, быстро, быстро!

Амара и герцог уже спрыгнули на песок. Я перевалился следом, дурацкая шпага на перевязи уцепилась за борт, стукнула по голове, и я, не удержав равновесия, все-таки шлепнулся в воду с плеском и руганью. К счастью, намочил только задницу и спину.

Брат Литон задержался, слишком затекли его конечности, пытался с пыхтением перевалиться через борт, но нога в сандалии сползала. Я вцепился в его рясу, сдернул монаха на песок, но снова не удержал равновесие – теперь уже мы оба свалились; к счастью, поблизости от воды.

С другой стороны реки протрубили, на нашей ответили – где-то вдалеке, за спинами, на пройденном нами отрезке пути.

– Быстрее, быстрее! – подгонял Бернхотт. Он дернул Правдоискателя за локоть, увлекая за собой по круче. Вот же зверь, сколько энергии!

Я бросился за ними, едва не подвернув лодыжку. Шпага колотилась о ноги, речная вода стекала между лопатками. Увязая в песке, мы лезли на кручу. Обрыв нависал, щетинился бурьяном и кустарником. В спину ударял вой рогов. Нас зафиксировали с другой стороны Аталарды, а звуки рогов были как звуковой маяк для охотников на этом берегу.

Бернхотт оглянулся лишь раз:

– А, ядовитый аспид!..

На той стороне мельтешили огненные точки.

На круче остановились передохнуть – буквально на несколько мгновений.

Темная волнистая полоса в космах тумана – это, видно, и есть тот самый Лес Костей, наше спасение. Но до него еще метров триста или более. Луна заливает пространство перед ним ярким светом… Небо чистое, ни облачка – точнехонько по закону Мерфи: когда тебе нужны облака – их нет, а не нужны – облаков будет хоть завались.

Бернхотт критически оглядел местность, еще курящуюся туманом, покачал головой. Рог затрубил на нашей стороне – уже близко, близко…

– Скачут… – промолвил Лирна-младший.

– Много, – добавил Шутейник. – Бежим. Эй, стойте! Если нам случится расстаться, место сбора – печатня моего дядюшки. В Нораторе всякий знает, где делается газета «Моя Империя»! Я там буду точно, и пиво там будет. Ну, чего встали? Бежим!

И мы побежали. Ну это же лучше, чем ждать на месте, чтобы быть изрубленными в капусту?

Грохот копыт ударил в спины.

Я оглянулся. Из обрывков тумана вылетел огромный всадник в блестящем коническом шлеме. В руке какая-то длинная штуковина, пика или копье с длинным стальным наконечником. Конь пыхнул струями пара из ноздрей – ночь все-таки была прохладной. Всадник что-то гаркнул, направил копье на меня.

Я замер в оцепенении. Что делать? Говорят, против конников помогают только копья… Пешему со шпагой остается лишь молиться.

Амара оказалась рядом, нагнулась, выпрямилась, резко выкинула руку перед собой.

Булыга, сверкнув лоснящимся боком, угодила меж глаз лошади. Та в испуге шарахнулась в сторону, всадник опрокинулся на бок, выпустив пику, конь понес, а несостоявшийся убийца, застряв в стремени, подпрыгивал на земле, ударяясь о нее башкой.

– Да быстрее вы! – крикнул Бернхотт.

Мы припустили по кочковатой целине. Брат Литон полз, как инвалид. Мне пришлось схватить монаха под локоть, Бернхотт пристроился с другой стороны – и так мы повлекли провозвестника реформации вперед, практически неся его на руках.

Перед лесом возникла темная полоса. Когда мы достигли ее, оказалось, что это каменная изгородь высотой чуть больше метра, кое-как сложенная из необработанных булыжников. Она тянулась в обе стороны, отрезая лес от реки и поля.

– Крестьяне защищаются от леса… – сказала на выдохе Амара. – Так даже лучше… В темноте конники не рискнут перепрыгнуть… Пока они отыщут брешь…

Кавалеристы появились сразу с двух сторон, взяв нас в клещи. Естественно, по эту сторону изгороди. Всего двое. В этот раз они были умнее и не выдували трели из рогов. Раньше я не представлял, насколько быстро может двигаться скаковая лошадь, если ее понукать. Не как мотоцикл, конечно, но… Я едва успел моргнуть, как оба конника оказались подле нас. В ход снова пошли камни: Амара и Бернхотт швыряли так прицельно, что выбили из седла одного всадника, а второй, так же запутавшись в стремени сапогом, усвистал в неизвестность.

Выбитый из седла вскочил, обнажив клинок вместо потерянной пики. И что-то крикнул Лирне. Бернхотт сшибся с ним на мечах, полетели искры. Обмен ударами занял всего три-пять секунд, клинок Лирны-младшего ударил дворянина поперек лица, затем деловито пробил блестящий кожаный камзол под сердцем.

Вот что значит профессионал. За все это время я успел сделать всего один вдох.

Бернхотт обернулся к нам, лицо исказила гримаса.

– Я узнал… это Вайо, младший сын герцога Монроза… Я убил друга детства… Бегите, я… хочу попрощаться.

Силуэты всадников вырисовались там, где мы недавно пробежали. От реки на нас надвигались около десяти конников. Низкий вибрирующий гул копыт ощущался даже за несколько сот метров. Фонари в руках всадников перемигивались.

Я подсадил Литона, затем вместе с Амарой ухватил гаера и под крики протеста перевалил на ту сторону. Лес надвинулся, навис, точно огромная приливная волна. До него было около полусотни метров. Я бежал по странной пружинящей поверхности. Что за дела?.. Сфокусировал зрение. Все пространство за стеной и до самого леса, точно панцирной сеткой, было покрыто белесыми толстыми корнями, едва заметными на фоне такой же бледной и, несомненно, мертвой земли.

Эльфийская тоска. Мертвящие корни, которые убивают все живое… Вот от этой-то напасти и пытались селяне отгородиться.